900 дней. Блокада Ленинграда

По мнению советских историков, Сталин и его ближайшие соратники – Жданов, Берия, Маленков – были твердо уверены, что немцы в ближайшее время не нападут; никакие разведданные не поколебали эту уверенность. В последние десять дней перед войной один за другим выходили приказы, запрещавшие передвижения вдоль границы, чтобы немцы не сочли это провокацией[41]. Даже когда немецкие разведывательные самолеты случайно приземлились в советских аэропортах 19 июня, позиция Москвы оставалась прежней. Правда, именно в этот день генерал Кирпонос получил указание перенести свой командный пункт к Тернополю, ближе к границе. Надлежало это выполнить 22 июня. Но не было приказов о передвижении войск или приведении в боевую готовность самолетов[42].

Политработникам армии дали новые указания – действовать в духе коммюнике ТАСС. Главными являлись следующие три момента: во-первых, разговоры о войне – провокация; во-вторых, разногласий с Германией нет и, в-третьих, благодаря сталинской политике мир обеспечен надолго.

Сталин и Жданов, естественно, разделяли эти взгляды. Жданов стоял во главе отдела агитации и пропаганды ЦК; линия на то, что «войны не будет», проводилась под его неусыпным руководством.

Только флот сумел все же проявить некоторую бдительность. Благодаря адмиралу Кузнецову и его заместителю по политчасти Рогову на флотских политзанятиях говорили о неминуемой угрозе войны, о возможности нападения немцев[43]. Но без последствий это не обошлось.

Когда заместитель начальника политуправления Калачев высказался в таком духе, выступая в Ленинграде в Военно-медицинской академии, в Москву тут же полетело письмо с разоблачением: в газетах говорят о мире, а Калачев – о войне.

Когда проходили маневры Черноморского флота, Рогов послал туда сильную группу пропагандистов под руководством вице-адмирала И.И. Азарова. Партийная линия состояла в том, чтобы предупредить моряков об угрозе войны с Германией. Но в тот самый день, когда Азаров выступал перед личным составом крейсера «Красный Кавказ», в сообщении ТАСС было указано, что слухи о предстоящей войне – провокация.

Капитан A.B. Бушин пришел к Азарову и сказал: «Товарищ комиссар! Придется вам опять выступить, объясните личному составу, кому верить. Как смотреть на тех, кто говорит о близкой войне? Они провокаторы или нет?»

Тяжелый момент для Азарова! Но он от своих слов не отказался, объяснил морякам, что сообщение ТАСС предназначено только для заграницы.

Во время маневров Черноморского флота поступали тревожные донесения.

Командир Дунайской военной флотилии сообщил, что на западном берегу реки немцы день и ночь ведут инженерные работы. В румынских портах появились морские подразделения, на Дунае – немецкие офицеры. А командование Балтийского флота ежедневно сообщало о передвижении немецких судов и самолетов.

11 июня НКГБ сообщило лично Сталину, что германское посольство в Москве 9 июня получило указание подготовиться к эвакуации за несколько дней. Были данные о том, что в подвале посольства немцы жгут документы. Через 5 дней НКГБ сообщило, что германским войскам, сосредоточенным в Восточной Пруссии, приказано занять исходные позиции для нападения на Россию к 13 июня. Затем дату изменили на 18 июня.

К этому времени стали распространяться слухи среди военного руководства, что Сталин получил предостережение от Черчилля и Рузвельта. Обстановка в Наркомате обороны была напряженной[44]. 18 июня генерал А.М. Василевский так ответил на заданный ему вопрос: «Если Германия не нападет в ближайшие 15–20 дней, тогда все будет в порядке».

Какие были у Василевского основания для такого мнения? Отчасти, конечно, он надеялся на переброску на запад подкреплений, которая теперь проводилась, хоть и с запозданием, в больших масштабах. Аналогично действиям немцев шло упорное наращивание советских вооруженных сил.

Переброска германских войск к советской границе производилась в три этапа. Около 30 дивизий направили в Восточную Пруссию и Польшу осенью 1940 года. К середине мая немецкие войска насчитывали уже до 70 дивизий. За то же время и численность советских войск на западе выросла примерно до 70 дивизий. Разница была в том, что советские дивизии не имели боевого численного состава и не были размещены у границы.

Немцы начали крупное передвижение войск 25 мая, отправляя до сотни войсковых соединений каждые 24 часа. По приказу, отданному в середине мая, вскоре начали прибывать на запад советские подкрепления. Переброска осуществлялась в срочном порядке, и войска отправлялись без снаряжения и оружия. Их сосредоточили на линии Западной Двины и Днепра – от Краславы до Кременчуга. Сюда направлялись войска Конева с Северного Кавказа и из Забайкальска – армия Лукина. Их собирали в Шепетовке, к юго-востоку от Ровно. Однако пограничные войска очень медленно продвигались на позиции. Лишь во второй половине июля должно было завершиться движение войск – это был тот самый критический срок, о котором говорил Василевский[45].