99 дней

Я морщусь, закрываю письмо и засовываю телефон обратно в карман. Вся моя жизнь кажется незаявленной. Сложно представить, что я когда-нибудь выберусь из Стар-Лейк, не говоря уже о решении, как жить дальше. Чувствую, как начинает пульсировать головная боль.

К счастью, рабочий день настолько насыщен, что у меня нет времени зацикливаться на этом. Так странно и приятно видеть в коридоре людей, ведь до этого отель две недели походил на город-призрак: папы в шортах, катящие огромные чемоданы, пухленькие дети, плавающие по озеру на ярких плотах. Группа женщин средних лет из Платтсбурга забронировала на эти выходные ежегодное собрание книжного клуба, и теперь они весь день сидят на крыльце и попивают ром литрами.

Пробегая через кухню, машу Джею, пробегая мимо бассейна, улыбаюсь Тесс. Пенн гоняет меня по различным срочным делам: разузнать о наличии в столовой кубиков сахара для дотошных любителей чая, вытереть непонятную лужицу, образовавшуюся на сосновом полу на полпути из лобби. Для ремонта Пенн выбрала дизайн в стиле винтаж и рустик[3], во всех гостевых комнатах стоят большие кожаные диваны с клетчатыми пледами, над стойкой регистрации висит огромная голова лося, которого мы все прозвали Джорджем.

– Он не настоящий, – уверяю я напуганного младшеклассника, хотя понятия не имею, правда ли это, и на самом деле подозреваю, что нет. Успеху сопутствуют поражения. Бедный Джордж.

– Отлично поработала, – говорит мне Пенн во время затишья перед ужином, которое подарило ей пять минут на игру с Фабианом в крестики-нолики на оборотной стороне какой-то бумажки. Дези спит под столом, засунув в рот большой палец. – С самого начала. Спасибо за помощь.

– Не за что, – отвечаю я, пытаясь с переменным успехом проглотить зевок: чувствую себя хорошо, как после тренировки по бегу в начале старшей школы, как будто сделала что-то стоящее. Вспоминаю о письме из Бостона о выборе специальности – надо выяснить раз и навсегда, чего я хочу.

– Можно спросить? – говорю я. – Откуда вы знали, что приехать сюда и открыть это место – именно то, чего вы хотели?

Пенн некоторое время смотрит на меня, словно удивлена этим вопросом. На ней сегодня костюм, а не джинсы и футболка, в которых я привыкла ее видеть; этим утром я остановила ее за руку, проходя через лобби, и сорвала ярлык, торчащий из-за воротника.

– Ну, я долгое время управляла ресторанами, – отвечает она, рисуя на листке Фабиана нолик и выпаливая названия мест, которые я знаю, ведь туда ходят моя мама и ее редактор, когда она приезжает в Нью-Йорк. – А до этого организовывала вечеринки для богатых людей.

– Правда? – спрашиваю я, представляя это: Пенн в роскошном платье и с гарнитурой раздает указания обслуживающему персоналу и разрабатывает схемы освещения. Подталкиваю Фабиана в плечо и показываю место на сетке, где он в любом случае победит, несмотря на следующий мамин ход. – Вам нравилось?

Пенн задумывается.

– Мне нравилось быть боссом, – говорит она. – Нравилось решать проблемы. Нравилось находиться рядом с людьми. Думаю, это помогало мне не растворяться в себе. – Она тянется и, словно погрузившись в мечтания, запускает руки в шелковые кудри Фабиана. – Мне нравился город, – тихо признается она.

– Да? – спрашиваю я. – Что заставило вас уехать?

Пенн приходит в себя и улыбается, когда Фабиан с триумфом поднимает листок, зачеркнув три крестика в ряд.

– Настала пора перемен, – отвечает она.

День 22

Следующий день ярким пятном проносится мимо. Пикник на берегу озера в честь торжественного открытия и вышедшее из моды соревнование по поеданию пирогов. Подготовка к грандиозному фейерверку, запланированному на конец вечера. В середине дня тайком пробирается Гейб и задерживает меня в офисе ради долгого, вызывающего чувство вины поцелуя. Его теплые руки лежат на моих бедрах, а ловкие губы порхают по моим.

– Скучал по тебе, – бормочет он, когда мои руки запутываются в его шелковистых волосах. Удивительно, насколько приятно слышать от него эти слова.

– Я тоже скучала, – говорю и понимаю, что это правда. После свидания в кино мы переписывались, но кажется, он понял, что мне требуется время, чтобы во всем разобраться. Неожиданно, что его вид – ощущение, запах, вкус – вызывает у меня улыбку.

Гейб спокойно ухмыляется в ответ. Я выбрасываю из головы лицо Патрика с синяком.

Мы планируем встретиться утром за завтраком, и я, выведя его через боковой вход на парковку, тяну за поясную петлю шортов, чтобы попрощаться. А когда иду обратно, натыкаюсь на Тесс.

– Значит, вот оно что? – спрашивает она, выгнув выгоревшие брови и подняв руку с десятком разных браслетов дружбы из мулине – вспоминаю, что утром по расписанию у нее был кружок «Умелые руки» у бассейна. Она улыбается. Но улыбка сходит на нет, когда она видит мое явно ошеломленное выражение лица: – О господи, извини, я не пыталась поиздеваться над тобой. Мне нравится Гейб, кажется, он хороший парень.