9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Проснулся я от прикосновения. Привыкнув к дневному свету, я увидев, что М. снова была рядом. Моя простыня была убрана, и увлажненной губкой она протирала мое тело. Я почувствовал себя крайне неловко. Разумеется, то было обычная медицинская процедура для лежачих пациентов, и она столько раз проделывала ее пока я был там. Но сейчас то я был тут, пусть даже и не до конца. Заметив, что я очнулся, она произнесла своим тихим успокаивающим голосом: «Привет. Все хорошо, не переживай, я почти закончила». Я переживал, однако, ничего поделать с этим не мог. Она поочередно поднимала мои руки, ноги, затем перевернула меня на бок и мягко прошлась по спине. Не самое приятное чувство в моральном аспекте, но с точки чувственного восприятия – было прекрасно. В завершении она вернула меня на спину и вернула простыню на место: «Ну вот и все». Я с чувством предельного смущения смотрел в ее бесцветные глаза над маской, они же все также выражали чувство безмерной доброты. «Как ты себя сегодня чувствуешь? Надеюсь, все хорошо?». Я издал хриплый скомканный звук в ответ. Брови ее изумленно приподнялись, этого она не ожидала. «Может воды?». Я кивнул. Она вышла из палаты и очень быстро вернулась со стаканом воды и трубочкой. Поднесла его к моему рту. Никогда еще вода не казалась мне такой вкусной. Я выпил весь стакан и смог произнести тишайшее «Спасибо». Ее глаза заискрились, и она положила руку мне на плечо. «А ты быстро восстанавливаешься, прекрасно, может что-то беспокоит?». Конечно, меня очень много что беспокоило: и моя частичная парализованность, и неопределенность дальнейших перспектив, и эти безрадостные больничные стены. Но я лишь смог выдавить «Все хорошо». Все повторяли эти два слова столько раз, они были негласной и единственной мантрой в этом здании. Она легонько похлопала меня в знак приободрения. «Ты проголодался?». Я кивнул. Она взяла миску со столика рядом, зачерпнула ложку и поднесла к моим губам. Я проглотил. В отличие от четырех остальных чувств, вкус ко мне еще не вернулся не в полной мере. Нечто, по консистенции похожее на крем-суп, показался мне абсолютно пресным. Она несколько раз подносила мне наполненную ложку, пока я жестом не показал, что хочу попробовать сам. Я коряво сжал ложку трясущейся рукой, зачерпнул из миски и поднес ко рту. Половина разлилась по моему лицу, она хихикнула и вытерла салфеткой. Я повторил несколько раз, с каждой попыткой выходило все лучше. Я покончил с этой безвкусной субстанцией, результатами обеда были довольны все. М. поставила миску на поднос. «Отдыхай, я еще зайду попозже». Мне безумно не хотелось, чтобы она уходила. Ее присутствие было единственным, что отгоняла тревожные мысли. Мы обменялись улыбками, и она вышла из палаты.