9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

Следующие несколько дней были наполнены ритуалом, проходившим согласно больничному расписанию. В безукоризненно белоснежной униформе она каждый день приносила мне еду и медикаменты. Смотрела как я старательно уплетаю больничный рацион, записывала цифры в тетрадку, разминала части моего тела, и после этого каждый раз оставалась у моей кровати примерно на полчаса. Маску она не снимала. Иногда закрадывалась мысль, что под ней она скрывает какой-то дефект лица или же страшная травма. А может это просто воспрещалось внутренними правилами учреждения. Как бы там ни было, только по ее глазам, я научился понимать все эмоции. Мне этого оказалось достаточно. Я видел радость, если мне удавалось вернуть утраченный контроль над какой-то группой мышц; обеспокоенность, если какие-то из показателей на моих приборах выдавали результат, далекий от ожидаемого; но самое главное – искренняя безмятежность, когда она рассказывала о каких-то забавных моментах из своей практики. Она проводила со мной довольно много времени, рассказывала о всяких пустяках, будь то, что творится в мире или за что отвечают, все эти датчики, расположенные у моей кровати. Диалога как такового у нас не выходило, мне было больно говорить. Я ограничивался короткими фразами и кивками, поэтому в основном говорила она. Я не всегда ловил смысл ее слов. Мне просто нравился ее тембр, спокойный, размеренный, чуть низкий. Еще она забавно растягивала гласные в конце слов. Я слышал и наблюдал, как от слов шевелится ее больничная маска. Эти моменты действовали на меня гипнотически, все мое сознание наполнялось безграничным спокойствием, я был готов вечно оставаться прикованным к своей койке, считать одинаковое количество лампочек, запихивать в себя безвкусную еду, только чтобы М. приходила ко мне каждый день, увлеченно рассказывала и дарила мне свой безграничный взгляд светло-серых глаз. Однако, каждый раз после меня она уделяла положенное время пожилому мужчине, лежащему рядом и так не приходящему в сознание. Она повторяла все те же сестринские действия, но при этом продолжала свои истории для меня. Только после этого покидала палату. В конце своей смены она забегала ко мне попрощаться и пожелать мне спокойной ночи. Эти моменты я ценил больше всего, она буквально наполняли меня безграничным воодушевлением. И я долго не мог не мог уснуть, с улыбкой просто смотрел в потолок. Я не мог знать, как она ведет себя с другими пациентами в других палатах, но почему-то был уверен в своей исключительности, в том, что все это тепло и внимание принадлежат только мне.

Иногда заходил врач, он просматривал показаниями, аккуратно записанные М., сверялся о моем самочувствии, я как было заведено отвечал: «Все хорошо». Он кивал, вкратце говорил про положительные сдвиги, я кивал ему в ответ. Потом он проверял состояние моего соседа. На этом все и заканчивалось. Положительные сдвиги действительно были. Только я не могу сказать точно, кто был в большей степени тому причиной.

Из других гостей были только уборщицы и еще одна женщина средних лет. Первых было несколько, они появлялись каждый день, быстро делали свою работу и стремительно удалялись. Я пытался проследить какую-то закономерность в их появлении, но каждый раз появлялась новая, так что всегда обманывался в своих прогнозах.

А вот женщина появлялась нечасто, примерно раз в неделю. Худая, невысокая, с печатью бесконечной скорби на своем лице. Внешне она была очень похожа на пожилого мужчину рядом. С наброшенным на плечи медицинским халатом она появлялась в кабинете незаметно, словно извиняясь, тихо здоровалась со мной, смущенно опуская глаза и садилась на стул возле него. Она меняла увядшие веточки сирени на новые, недолго молча сидела рядом с ним, затем тихонько целовала его в лоб и, попрощавшись со мной, удалялась, бесшумно закрывая дверь. В эти минуты я не знал, куда себя деть. Начинать разговор с ней казалось бестактно. Читать что-нибудь тоже было как-то странно. Поэтому, не придумав ничего лучше, я просто смотрел в окно, лишь изредка тайком, бросая на них взгляды. Так было каждый раз кроме самого первого с момента моего пробуждения. Увидев, что мои глаза открыты, она поздравила меня с улучшением состояния. Я поблагодарил. После она спросила, не буду ли я против сирени. Я ответил, что ничуть. И только после этого она поменяла старые веточки.