9М. (Этюды о любви, страхе и прочем)

С третьей, кошачьей, личиной А. я чувствовал себя наиболее спокойно и расслабленно. Наверное, для этого люди и заводят домашних животных. Она не задавала кучу вопросов и ничего не требовала, кроме доброты и ласки. Хотя слово «требовала» совершенно излишне. Она не точно не требовала, не просила и не искала. Скорее оказывалась там, где все это есть. Она приходила сама, тихая, молчаливая, кротко улыбаясь. После того первого ее танца я больше не видел других ее выступлений. Она меня и не звала на них, хотя я с удовольствием посмотрел бы на ее грациозную сексуальную пластику еще раз. Когда мне приходили короткие сообщения например: «Ты дома?», я понимал, что пишет именно эта А., и так же коротко отвечал. Мы встречались, иногда прогуливались, я ее кормил и после этого мы отправлялись ко мне. И все это без лишний разговоров. У других всегда были свои ответы на мои вопросы. И только эта А. не отвечала, а прижималась ко мне с улыбкой, которая могла означать только «Какое это все имеет значение?». И я с ней соглашался, действительно – какое все это имеет значение? За ней было просто приятно наблюдать: как она с любопытством рассматривала архитектурные элементы на фасадах домов, как пританцовывая дожидалась зеленого света на светофоре, как задумчиво жевала картошку-фри, перепрыгивала через лужи на асфальте, как лениво поднималась по лестнице, как раздевалась, как спала в самых невообразимых позах, как томно потягивалась на кровати по утру, как она смотрела меня, слегка наклонив голову. Все это она выполняла с изящной легкостью и отношением абсолютной расслабленности ко всему происходящему. Говорить с ней было совершенно необязательно. Достаточно было посмотреть на ее мордашку в любой момент времени, и становилось абсолютно понятным, что нарушать покой громкими словами было совершенно излишним.

Быстро переключаться между тремя персонажами было непросто, хотя я в принципе справлялся. Ночью А. всегда сохраняла свой образ; мне потребовалось даже больше времени, чтобы к этому привыкнуть. Сдержанность эмоций, консервативность поз и определенный порядок действий для достижения оргазма за сутки сменялся на полную раскованность и неожиданные эксперименты. Это было непросто. Ведь тело было общим у всех трех, я хорошо его изучил. С двумя парными родинками на правой лопатке, с круглыми бледно-розовыми сосками, с мягкими волосками на лобке и маленьким шрамом под левой грудью. Если мозг более-менее понимал, что и как требуется при свете дня, то ночью надо было также не забывать с кем именно имеешь дело. Поэтому сознание никогда нельзя было отключать, а то возмущенный взгляд, при попытке сделать тот же успешное действие, что вчера, мог застать в самый неподходящий момент. Возможно, если бы у меня был опыт успешно встречаться с тремя разными женщинами одновременно, то я был бы лучше подготовлен. Но нет, так что приходилось учиться на своих ошибках.

Среди разных образов и сопутствующих им деталей: привычек, стилевых оборотов, манеры одеваться, говорить, ужимок – было одно единственное, что собирало А. из разрозненных образов в одного целого человека, что сразу позволяло отвести все догадки насчет психиатрической природы расслоения личности, о которых я не раз задумывался. Непременным общим условием было, что надо было играть вместе с ней. Из зрителя, наблюдающего за действием в темном зале, необходимо было стать ее партнером, соучастником. Не буквально, нет – я никогда не выходил рядом на дощатый помост, не участвовал в уличных постановках с членами ее лицедейской команды, никогда и не хотел этого делать. У меня появилась своя роль: подыгрывать, быть второстепенным персонажем, уже после того, как огни рампы гаснут и зрители, и другие актеры расходятся. Надо продолжать ее игру, продолжать вместе с ней. Говорят, что у любого человека есть набор масок, который он применяет при определенных условиях: он может быть совершенно разным на работе, среди друзей, в кругу семьи. Но тут выходило несколько иначе: маски менялись в одной и той же обстановке, и не в зависимости от последней. Наоборот – обстановке надо было подстраиваться под нее. И как только я хорошо, запомнил все трети нити повествования для себя и влился в этот мир, только тогда я получил ее расположение.

И это было забавно. Необычная девушка, которая стремится к чему-то во что верит, отдает всю себя. Разве это не заслуживает восхищения? Ну или хотя любопытства. Если она играет и получает от этого настоящее удовольствие, то почему бы к ней не присоединится? Конечно, по началу это все не вызывало ничего кроме удивления, казалось, как минимум странным, но со временем я втянулся, и стало даже интересно…