... а Ганг течет дальше

Калькутта удобно расположена на берегу реки Хугли. В 1931 г. она насчитывала менее полутора миллионов жителей. Сейчас в ней проживает не то от четырех до пяти, не то от шести до семи миллионов человек. Точно никто не знает. Эти цифры так же неустойчивы, как самая жизнь миллионов обитателей города.

После получения Индией независимости облик Калькутты изменился. На ее улицах не видно английских офицеров с хлыстами в руках, которым индийцы должны были безропотно уступать дорогу, уже не только белым разрешается жить в отелях-люкс, опустел дворец, где некогда находилась резиденция английского губернатора, аннулированы бесчисленные привилегии иностранцев, осложнявшие жизнь индийцев и унижавшие их.

Когда-то Калькутту называли «городом дворцов». Она и сейчас, бесспорно, может гордиться прекрасными постройками, огромными парками и роскошными виллами. В центре города возле Дальхаузи-сквэр — царство хромированного модернизма… Здесь находятся бывший дворец вице-короля, перед которым стоит на часах красочный индийский караул, и памятник победы, напоминающий одновременно и Тадж Махал и английское барокко. На знаменитой улице Чоуринги, с одной стороны окаймленной парком Майдан — индийцы с гордостью зовут его зелеными легкими города, — расположены магазины, почти целиком состоящие из стекла, гигантские кинотеатры на две тысячи мест, аристократические варьете, полутемные ночные бары.

Многие отождествляют эту европеизированную часть Калькутты с современной Индией. Но Чоуринги — это еще не Калькутта, а Калькутта — не Индия. Бхарат продолжает быть аграрной страной, где 83 процента населения составляют крестьяне, а больших городов с числом жителей свыше 200 тысяч — всего лишь 76. Центры с многомиллионным населением — Калькутта, Бомбей, Дели и Мадрас — исключения, и не только по размерам. Они со своим трезвым модернизмом выглядят чужеродными среди других индийских городов.

Сияющие световые рекламы и благополучие сытых, конечно, не могут преградить нищете доступ в Калькутту. Попробуйте пройтись вечером по парку Майдан. На каждом шагу слышится многообещающий шепот посредника: «Хотите девочку?» За этими словами кроется прежде всего судьба десятков тысяч обездоленных женщин. Одни из них не могут прожить на заработную плату в 20–30 рупий, другие потеряли работу и не получают никакого пособия, третьи — вдовы и в силу религиозных обычаев предоставлены самим себе.

Перед магазинами, такими оживленными днем, ночью прямо на голых камнях длинными рядами лежат бездомные. Может быть, это индусы, бежавшие в 1947 г. из Пакистана от кровавых погромов, чтобы спасти свою жизнь? А может быть, крестьяне? Голод и долги выгнали их из деревни, но и здесь они тоже не нашли работы. Сотни и тысячи людей лежат, прикрывшись тряпьем, никто не знает их имен, откуда они пришли, что с ними будет, у каждого из них своя судьба, но одно роднит их всех — нищета.

Среди массы несчастных лихорадочными движениями и угрожающе-настойчивыми требованиями выделяются нищие, выставляющие напоказ свои раны и уродства. В Индии нищенство стало профессией, и обучаются ей серьезно и упорно. Дети заимствуют приемы попрошайничества у родителей и передают их следующим поколениям. Многие нищие достигают высокого мастерства и умеют пробудить сострадание в любом прохожем. Есть среди них и такие, которые выступают требовательными инструкторами. Они подчиняют себе целые группы нищих и уже сами сбором милостыни не занимаются. Некоторые нищие даже увечат собственных детей, чтобы получать больше подачек.

С первого взгляда может показаться, что нищенство явление стихийное. На самом деле оно централизовано и подчинено четкой организации. «Любители» и чужаки к нищенствованию не допускаются, оно составляет привилегию тех, кто принадлежит к великой семье попрошаек. В Индии она охватывает 6 миллионов человек и имеет, по-видимому, центр в Калькутте. У нищих есть король, во власти которого они находятся до гроба. Он кладет себе в карман бóльшую часть их доходов. Живут нищие по неписаным законам, своего рода профессиональному кодексу, отличающемуся неумолимой жестокостью, и имеют точно очерченные участки, где каждый несет «службу».

В тот день, когда я приехал в Калькутту, бастовавшие рабочие транспорта вышли на улицы, требуя повышения заработной платы. Стоимость жизни за последнее время настолько возросла, что, даже при всей невзыскательности индийцев, рабочие не могли существовать на свою заработную плату. Коммунистическая партия поддержала бастующих, тогда как стоящий у власти Национальный конгресс направил против них полицию. Но все меры полиции бессильны изменить тот факт, что в промышленных центрах Индии рабочие уже сорганизовались, что коммунисты пользуются среди них ббльшим влиянием, чем партия Конгресса, что к голосу рабочих уже нельзя не прислушиваться.