A moon gate in my wall: собрание стихотворений

Я хочу опять обратно, в горы.
Меня сосны белые зовут,
Где, в тумане, нежные узоры
Их верхушки по небу плетут,
Где встают, как в сказке, панорамы,
Где долины зелени полны.
Где, среди лесов, ютятся храмы,
Вестники чудесной старины.
Небо там и чище и синее,
Все живет и дышит красотой.
Песни птиц и ручейков звучнее.
И народ там добрый и простой.
На высоких склонах каменистых
Деревушки бедные лежат;
Там, под сенью яблоней душистых,
Слышны песни грязных китайчат;
Там гостей радушно принимают;
Там проводят день за днем в труде;
Там, где горы облака встречают.
Жизнь людей свободна, как нигде.

[1922 г.]

277. Отрывок из «Будды»

О, время — время быстрая вода,
Она бежит, и ей плотины нет.
Вот, в темном храме каменный будда
Десятки долгих лет
Глядит на этот бедный, шумный свет
И на смешных (несчастных ли?) людей;
В его глазах безмолвный нам ответ;
Верь богу: он умней.
Восходов солнца, суетливых дней
Он, из глубокой храма темноты.
Уж видел больше, чем во всей своей
Увидишь жизни ты.
Ты понял ли слова его очей?
И то, что он сказал тебе тогда,
То ль было, что, спустя семь сотен дней.
Поведал мне будда?
Как много утекло с тех пор воды,
И сколько перемен свершилось в нас!
Все также неподвижен взгляд будды.
Все также не угас.

[1923 г.]

278. «По такой…» [156]

По такой
зеленой, мягкой, шелковой поляне
между пологими краями сопок,
наверно, ночью пролетает нечисть,
яга в ступе проносится —
когда серебряное тускнет небо
и тонкий желтый месяц,
как леденец обсосанный, маячит.
— А мы с тобой ходили к той поляне,
но мы видали только
большие желтые глаза,
которые, как уголья, горели
между пологими краями сопок.

Барим, лето 1924 г.

279. «Сладко думать…» [157]

Сладко думать,
когда идешь чужим, высоким лесом,
где хмурые кругом толпятся сосны,
где только их верхушки видят солнце —
Сладко думать,
что где-то далеко за этим лесом
раскинулась опушка,
зеленая опушка, золотая
от солнечного света.

Барим, лето 1924 г.

280. Сон «La Tosca» [158]

Свечи не горят над головой
Скарпиа, убитого певицей.
Гроб его порос давно травой.
Думала, он больше не приснится.

Он — живой — к окошку подошел,

Я его не вышла даже встретить.
Он сказал, что письма те прочел.
Только все не знал, кому ответить.

Я взглянула злобно, а потом

В пудренный парик его проклятый
Свой, что я нашла с таким трудом.
Бросила цветок голубоватый.

25 января 1925 г.

281. «Что стоишь ты там, у стены…» [159]

П. Д.