А может?.. (СИ)

Сомерхолдеру так хотелось, чтобы она услышала его, чтобы взглянула на него, как раньше, с любовью и той невероятной нежностью в глазах, которая всегда так грела ему сердце. Он забыл о том, что она просила не прикасаться к ней, и, присев на край дивана, с горячностью взял лицо Нины в ладони. Она машинально накрыла его руки своими, чтобы он отпустил её, но он не двинулся с места. Он почувствовал, что сердце пропустило несколько ударов, когда ощутил на своей коже прикосновение её тёплых рук. Он смотрел на неё и никак не мог понять, как эту ласковую, искреннюю, смешливую, такую родную девушку он мог променять на одну ночь с той, которую не любил даже тогда, когда был с ней.

— Остановись, Нина… Пожалуйста, остановись… — шептал он, с отчаянием глядя в её шоколадные глаза. — Может быть, у нас ещё есть возможность просто начать всё заново? Как в первый раз. Как восемь лет назад…

Нина несколько секунд внимательно смотрела на него, но затем едва заметно мотнула головой и отстранилась от брюнета.

— Ты правда думаешь, что после всего этого я смогу лечь с тобой в одну постель? — с искренним недоумением спросила она. — Да даже просто сидеть по утрам за завтраком вместе за столом, разговаривать, улыбаться, как ни в чём не бывало? Тогда скажи мне, как забыть всё, что я ощутила в тот момент, когда, позвонив, надеялась услышать твой голос, а трубку подняла Никки? Как мне вновь начать верить тебе? Я бы очень хотела этого: за это время я потеряла слишком многих дорогих мне людей. Но я знаю, что не смогу. Ты противен мне, Йен, — с невероятным отвращением, чётко выговаривая каждую букву, сказала она. Сомерхолдеру казалось, что с каждым словом в его тело кто-то вонзает острые кинжалы: в грудь, в живот, в спину. — Ты обманул и меня, и её. Но больше всего ты обманул себя.

— Нина, я совершил ошибку. Я признаю это. Но я…

Договорить Йену болгарка не дала.

— Не легче ли думать о том, что делаешь, до того, как ты совершаешь тот или иной поступок? — с плохо скрываемой едкой усмешкой спросила она, встав с дивана. — Чтобы потом не пришлось вымаливать прощение.

Сомерхолдер не знал, что сказать. Он стоял, не сводя с неё взгляд, и не мог сдвинуться с места; ему казалось, будто бы у него в душе кто-то натянул тугие струны. Дышать стало тяжелее, словно на грудь положили огромный камень.

— Что же мне тогда делать, Нина? — наконец обессиленно и испуганно прошептал он, подойдя к ней и разведя руками.

— Продолжать свой путь, — спокойно ответила она. — Наверное, я была права, когда думала, что отношения с бывшими лучше не начинать заново. Прошлое нужно оставлять в прошлом, Йен. Нам пора с тобой это понять.

Йен провел ледяными ладонями по волосам, а затем, закрыв глаза, по лицу.

— Мне всё равно, куда ты сейчас свернёшь. Я уже не буду на твоей стороне, Йен. Хватит.

С этими словами Николина подошла ближе к нему и, сняв с пальца тонкое золотое помолвочное кольцо, которое он подарил ей год назад, когда попросил стать его женой, протянула украшение мужчине. Он так и не надел на её руку обручальное, хотя так долго об этом мечтал. Наверное, этому больше не суждено сбыться.

Голос Нины был полон решимости, она уже не плакала. В этот момент пришло осознание: это действительно конец. Ещё несколько минут назад у Йена была призрачная, совсем слабая надежда на то, что всё будет иначе, что в её голосе не будет столько железа. Нина ни разу не сказала ему, что ненавидит его. Но он читал это в её взгляде, полном презрения, отвращения и вместе с этим — невероятной боли. И это было страшнее.

— Уходи, — наконец произнесла Добрев. — Забирай все свои вещи, чтобы к вечеру их не было. Я не хочу видеть тебя.

«Ты проиграл, её не вернуть. Смирись».

— Хорошо, — выдохнул Йен. — Пусть будет по-твоему. Только… Пожалуйста, будь счастлива. Я очень этого хочу, правда. И что бы ни случилось… Я буду рядом, если тебе когда-нибудь это будет нужно. Просто помни об этом.

Нина ничего ему не ответила: она понимала, что теперь она больше никогда не позовёт его, даже если ей будет плохо.

Больше Йен не сказал ни слова. Он, не помня себя, в полубессознательном состоянии, как какой-то запрограммированный робот, кидал свои вещи в чемодан. Сомерхолдер вспомнил, как точно так же, четыре года назад, собирал свои вещи, чтобы уйти из этого дома навсегда. Но Нина тогда умоляла его остаться… И он так же, как и она сейчас, был непреклонен, не уставая твердить: «Это предательство». Что ж, если вести такой счёт, то они квиты: каждый из них в своё время нанёс близкому человеку рану, которая не заживёт так быстро. Вот только Йен, пусть и не сразу, а спустя время, всё-таки простил её, поняв, что это ему сделать легче, чем жить без этой девушки. Поможет ли им время в этот раз? А может быть, Нина права, и стоит оставить всё как есть и найти наконец в себе силы перевернуть эту страницу… Да только где их взять, когда ты одержим женщиной, которая ещё совсем недавно была твоей? Когда единственное желание сейчас — это прикоснуться к её мягким тёплым губам и услышать тихое: «Я люблю тебя», а ты слышишь: «Уходи»?