А. С. Хомяков – мыслитель, поэт, публицист. Т. 2

Этому предшествовали нескончаемые «беседы» в московских гостиных, редакционно-издательские дебюты И. В. Киреевского и Д. А. Валуева, неизменным вдохновителем которых был А. С. Хомяков. «О старом и новом»… Так озаглавлена его хрестоматийно известная статья, где впервые в цветах библейской радуги, но отнюдь не в «радужном цвете», начинает воспроизводиться история русской культуры. Случайно ли созвучие этого насыщенного парадоксами «собеседования» с евангельской строкой о мудром книжнике, который выносит из сокровищницы новое и старое? Плоды книжных знаний, по убеждению Хомякова, всегда созревают на древе познания добра и зла. И царство земное способно быть «чем-нибудь целым и живым» только при домостроительстве на камне веры в Царствие Небесное.

Хомяков обладает глубочайшей интуицией в различении преткновения и соблазнов, которые подтачивают в истории фундамент традиционной культуры. Его звезда взошла, чтоб до последних времен остаться в созвездии русской идеи книжного бытия.

Начиная со «Слова о Законе и Благодати» первого русского митрополита Илариона, высвечивается прямой путь церковно-общественного воспитания книгой. Этот путь стал царским при Иване Грозном и митрополите Макарии, когда в Москве формируется ядро национальной книжности. Раскол ХVII века повлек за собой нескончаемую череду больших и малых трещин, которые проникли во все поры русской культуры. Вывести общественно-государственный организм из этой пульсирующей паутины охранители национальной идеи книжного бытия пытаются уже три с половиной столетия. Не пора ли к ним прислушаться?

«Архивный» пролог и «фантастический» эпилог

Идеи преображения текущей «гражданской печати» москвичи вынашивали еще в период «любомудрия». Так, Д. В. Веневитинов, обдумывая план первого философского журнала в Москве, с позиций, как принято говорить ныне, «национальных интересов» по-русски виртуозно руководствуется немецкой логикой личностно-общественного просвещения книгой. «<…> Цель просвещения или самопознания народа есть та степень, на которой он отдает себе отчет в своих делах и определяет степень своего действия <…> но мы, как будто предназначенные противоречить истории словесности, мы получили форму литературы прежде самой ее существенности. У нас прежде учебных книг появляются журналы, которые обыкновенно бывают плодом учености и признаком общей образованности, и эти журналы по сих пор служат нашему невежеству, занимая ум игрою ума <…> у нас чувство некоторым образом освобождает от обязанности мыслить и, прельщая легкостью безотчетного наслаждения, отвлекает от высокой цели усовершенствования».[943]

Вслед за М. В. Ломоносовым, А. С. Шишковым, Н. М. Карамзиным Д. В. Веневитинов фактически придерживается установок на выработку целенаправленной политики в сфере общественного воспитания книгой. «При сем нравственном положении России одно только средство представляется тому, кто пользу ее изберет целию своих действий. Надобно бы совершенно остановить нынешний ход ее словесности и заставить ее более думать, нежели производить. <…> Для сей цели надлежало бы некоторым образом устранить Россию от нынешнего движения других народов, закрыть от взоров ее все маловажные происшествия в литературном мире, бесполезно развлекающие ее внимание, и, опираясь на твердые начала философии, представить ей полную картину ума человеческого, картину, в которой бы она видела свое собственное предназначение».[944]

Обращение к отечественной и всемирной истории на основе первоисточников («древний мир и его произведения», «причины, породившие современную нам образованность» и «эпохи, ей предшествовавшие»), по мысли Веневитинова, становится необходимым условием продвижения к «великой цели усовершенствования» национальной культуры. По сути, юный вождь любомудров был уже на подступах к идеям классического образования, которые в дальнейшем получат звучание у С. С. Уварова, А. С. Хомякова, М. Н. Каткова, Ф. М. Достоевского.

Из веневитиновского кружка вышли И. В. Киреевский, А. И. Кошелев, В. Ф. Одоевский. К «обществу любомудрия» были близки А. С. Хомяков, М. П. Погодин, С. П. Шевырев. Именно в ту пору у будущей «московской партии» складывался творческий союз с А. С. Пушкиным. (Этот союз начал отступать в тень вскоре после внезапной смерти Веневитинова.) Именно тогда с изданием журнала «Московский вестник» связывались надежды на становление в России общественной школы философии. Главная задача – осознать «собственное предназначение» в историческом процессе. Впервые это и обозначил Веневитинов в статье «О состоянии просвещения в России».