А за окном – человечество…

Когда человек собирается ложиться в больницу, пусть даже для сдачи анализов, его окружающие невольно испытывают стыд за своё крепкое здоровье и стараются найти в нём хоть какие-то изъяны, о чём начинают не раз и достаточно громко сообщать.

Я не из особого теста.

– Что-то голова болит… – несколько раз объявил я Вере, пока она уныло укладывала сумки.

На самом деле меня тупило, как я один проведу эти несколько дней. Такое состояние вызывается эффектом «духовной диффузии». Достаточно долгая совместная жизнь в итоге приводит к тому, что муж и жена, как бы прорастая друг в друга на психологическом уровне, уже не могут сбалансированно существовать каждый сам по себе. Они между собой даже бытовыми привычками обмениваются. Скажем, я раньше очень настороженно относился к бродячим собакам, а Вера могла запросто подойти к грязному, грозному, голодному вожаку суетливой свадебной стаи и погладить его по нервно напряжённой холке. Сейчас же это у нас с точностью до наоборот. Так что предстоящее мне житие наедине с самим собой заранее казалось настоящим испытанием того, насколько я себе интересен. Отрицательный ответ был ясен заранее.

Наиболее важное свойство всех элементарных частиц – способность к взаимным превращениям, у каждой из них существует «двойник» – античастица, которая отличается от частицы только знаком.

Людмила Петровна, заведующая отделением, куда положили Веру после сдачи пятнадцати основных и десяти дополнительных анализов, поначалу перепоручила извлечь из Веры энное количество живой ткани на анализ, своим подмастерьям. Но когда она случайно узнала, что Вера работает директором университетской Научной библиотеки, пусть и врио, а я вроде как писатель местного розлива, ситуация переменилась. Людмила Петровна была ещё та книжница, десятилетия собиравшая все шестидесятикнижные прижизненные издания поэта Эдуарда Асадова. Так нас объединила сокровенная, таинственная, чуть ли не порочная в эпоху андроидов и гаджетов любовь к книге.

В общем, найти для Людмилы Петровны редкое издание Асадова мне труда не составило: у нас дома был переизбыток книжной продукции чуть ли не за всё последнее столетие, которая, не помещалась в шкафах и на полках, поэтому хранилась даже в комоде с мебелью и ящиках для обуви. Иногда редчайшую книгу можно было случайно обнаружить в вышедшей из строя микроволновке, искорёженной пароварке, – одним словом, где угодно.

В итоге Людмила Петровна вошла в операционную, когда Вера уже была под наркозом, и, воодушевлённо отстранив коллег, блестяще провела прицельную биопсию. Не зря в больнице у неё было ласковое прозвище «Чистюля». Вполне в духе поэзии Эдуарда Асадова.

Электрон не движется по орбитали возле ядра, как планеты по орбите вокруг Солнца, он находится сразу и везде. Даже там, где будет через миллиарды миллиардов лет, он как бы есть уже сейчас.

Когда изъятые щипцами атипичные клетки Веры вместе с небольшими кусочками ткани отправили на анализ к патологоанатомам, положенную в таких случаях надпись на пакете «Онконастороженность» почему-то поставить забыли.

Я на пределе вежливости попросил Людмилу Петровну позвонить патологоанатомам, чтобы ускорить их священнодействие.

Она печально развела руками:

– Даже если Вы найдёте мне первую публикацию Асадова в «Огоньке» за тысяча девятьсот сорок восьмой год я не смогу переломить нашу Систему! Там в подвале у наших патологоанатомов телефоны не работают!

– Я не поленюсь сходить!!!

– Даже если я дам вам нить Ариадны, вы их не найдёте… Там такие путаные коридоры, света практически нет. А крысы за шиворот прыгают!

Патологоанатомы… Как много в этом слове всякого разного…Посмертный врач. Врач, который никогда не режет по живому. На золотой латыни – Prosector, то есть врач-рассекатель, производящий вскрытие с целью точного установления последнего диагноза.

– Не падайте духом… – вздохнула заведующая, потаённо искрясь старомодной библиофильской любовью к поэзии.

– Я не поручик Голицын… – таков был мой почти истеричный ответ.

Вернувшись домой, Вера не вылезала из интернета. В конце концов, мы с ней поняли, что внутри человеческого организма тоже имеют место свои цветные и черно-белые революции, теракты, войны за жизненное пространство и за богатство клеточных недр.

Итак, на одном конце города в гулком отсыревшем больничном подвале со сталактитами призрачной паутины и ядовито-зелёными островами на стенах бархатистого мха патологоанатомы под шипение крыс, беснующихся среди трупных запахов, который день утомлённо прикидывали, на какой стадии находятся протестные выступления атипичных клеток Веры; на другом конце города она напряжённо, почти отчаянно искала в безумных просторах Интернета ответа на тот же вопрос.

Тёмная материя заполняет собой нашу галактику, и все объекты в ней, включая Землю, как бы «продираются» сквозь её встречный поток. Из-за того, что частицы тёмной материи очень плохо взаимодействуют с обычным веществом, мы этот поток не замечаем.

Время от времени у Веры случались слёзные приступы, от которых у меня сводило судорогой губы.