a519320070554f13d17632a2d6377c88

Если мы внимательно приглядимся к тому, что происходит, например, в стаях гиен, львов и крупных приматов, то увидим, что порядки там царят, мягко говоря, отнюдь не самые гуманные. Точнее сказать, там действует абсолютное право силы, полный контроль старшего над младшим.

Новый глава львиного прайда, изгнав предыдущего «короля», уничтожает весь его приплод. Альфа- самка гиены не позволяет другим самкам своей своры иметь сексуальные отношения с самцами, а если какая-то из сук всё-таки забеременеет и родит, то все её щенки будут убиты.

Впрочем, это лишь одна из зарисовок, которая, впро­чем, неплохо иллюстрирует общий уровень аг­рессии и напряжённости в животных сообществах. Нечто подобное случается и в стаях крупных при­матов.

Если же вы думаете, что человеческие стаи чем- то отличаются, предлагаю сильно не обнадёжи­ваться. О чём свидетельствуют исследования ан­тропологов, которые ещё успели застать множе­ство примитивных человеческих сообществ в их первозданном, так сказать, виде[18].

Честно говоря, когда знакомишься с этими рабо­тами и путевыми книгами, оторопь берёт: убий­ства, кровная месть, бесконечная сексуальная агрессия, каннибализм, постоянные междо­усобные войны. И везде одно и то же — в Африке, в Северной и Южной Америке, на островах Океании.

«Войны, — писал Н.Н. Миклухо-Маклай, наблюдая за жизнью первобытных общин на Новой Гвинее, — очень часты на архипелаге, и самые ничтожные причины считаются достаточными для ведения их. Эти войны больше похожи на экспедиции для добы­вания голов и, кажется, даже преимущественно ведутся для этих целей».

Все мы живём в мифах, созданных Фенимором Купером и другими литераторами, рисующими «культурный» облик дикарей. Но подлинная жизнь в этих сообществах была иной. Как писал Эванс- Причард, «дубина и копьё — вот что санкционирует право» у примитивных народов.

Однако «личное дело», которое шимпанзе заводит на другого соплеменника в своей дефолт-системе — это не то же самое, что и «другие люди» в наших головах. Области мозга мы используем для этих целей одни и те же, но по-разному.

В обоих случаях речь идёт о социальной реаль­ности, но...

одно дело — существовать в мире себе подобных, ориентируясь лишь на непо­средственные раздражители и фиксируя их (анализируя, например, невербальное поведение других особей);

другое — используя языковые средства (то есть знаки, которые обозначают для меня что-то, что я сейчас не восприни­маю), создавать по поводу каждого «исто­рии» (нарративы»).

Современная организация общества, где пода­вляющее большинство людей следуют набору правил и чтят закон, позволяет нам рассла­биться: мы почти не рискуем оказаться в ситуации, угрожающей нашей жизни.

Неприятности возможны, но всё ведь позна­ётся в сравнении. И в сравнении с жизнью в мире животных и дикарей, мы очень неплохо и, главное, безопасно устроились. Наши эволюционные предки такого «удоволь­ствия» были лишены.

Животные, неспособные думать о своих сородичах абстрактно (используя языковые средства) и соблюдать столь же «абстракт­ные» нормы морали, вынуждены постоянно удерживать социальную ситуацию в поле своего активного внимания. Если животное «зазевается», «уйдёт в себя», «замечтается», то ему несдобровать.

Это мы можем позволить себе «поблуждать» и, валяясь на диване, предаваться размыш­лениям о несовершенстве человеческой натуры, бренности жизни и бессмысленностисуществования. Для диких животных их «социальная ситуация» — это вопрос жизни и смерти.

Вожак пошёл туда — рядовому члену стаи лучше передвинуться отсюда, альфа-самка поела и заинтересовалась окружением — надо ретироваться, субдоминантные самцы начали драку — важно понять, чем дело кончится. Приволокли добычу — срочно думай, с какого конца лучше подойти, чтобы со старшим по званию траекторией не пересечься. И так далее, и тому подобное... Постоянно.

Причём, всю эту оценку социаль­ной ситуации жи­вотные провдят на автомате, на автоплоте — при­мерно так же, как и мы. Мы же «блуж­даем» совершенно неосознанно, это автома­тически в нас включается.

Но разница есть: другие животные удер­живают в поле своей «мысли» реальных персонажей (посчитанных), а мы же — придуманных, оторванных от реальности, абстрактные нарративы.