Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

— Не нами нарушен уговор, Магару, и не нам бояться возмездия за его порушение. Пусть Загеса боится гнева своего господа, коим он клялся платить за наш союз с ним, коим клялся разделять с нами плоды побед. Вот мы и оставляем наше послание ему, чтобы не забывал впредь, что уготовано клятвопреступникам. Пусть помнит об этом, прежде чем снова захочет обмануть нас. Пусть и другим будет наука: прежде чем крутить хвосты, нужно сена нагрести.

— Увы, Загеса не так мудр. Он все еще полагается на когти и кроличьи лапки, доставшиеся от батюшки, и поливает себя дурманом. Боюсь, его скудный разум мало что удержит в памяти. Для того, чтобы этот урок пошел ему впрок, нужно ему туда его вбить.

Слова мудрого советника, привели Аш-Шу в некоторое замешательство. Чтобы не выдавать своих смятений, он разрешил говорить подошедшим кингалям ополченцев.

— О, повелитель, воины не знают, что делать с пленными. Они бы их побили сами, но вовремя подоспели ваши ребята и не позволили совершиться самосуду.

— Разве насилие в городе, кто-то остановил??? — Удивился Аш-Шу.

— К несчастью, наши люди слишком злы и утомлены долгим ожиданием, чтобы кто-то мог их удержать от этого. Но они, взросшие на почитании лучших людей, все же понимают последствия причинения вреда вельможам, даже если это враги. Нами вызволен совет старейшин Нибиру. И мы передаем их на суд досточтимого царя пустынь, в надежде, что решение старшего среди нас, каким бы оно ни было, разрешит этот трудный вопрос.

— Что ты, говорил, Магару? Вбить? Что ж, если наш царек столь недалек, вобьем ему памятку в голову. — Пустынник, отпустив кингалей, благодарил божественное провидение за то, что вовремя послали ему это озарение. — Сколько в совете мест? Десять?

— Двенадцать.

— Вот и раздобудьте двенадцать гвоздей.

— Не гневайся господин, но моему разуму не дано постичь мыслей творцов неба. Как это поможет укрепить память лугаля? Сомневаюсь, что смерть нибирийских сановников, тронет сердца уммийцев.

— Потому, ты просто человек Магару, смертный в своем духе. И не пытайся постичь непостижимое, а только слушай волю неба. Где уммийцы?

— Думаю, вскоре будут здесь. Хорошо бы покинуть город вовремя.

— Об этом не беспокойся, наши верные люди с нами, а сброд мы всегда сможем набрать новый. Где стража нашего энси, который восседает на престоле с нашей помощью?

— В яме, ждут своей участи. Но их только пятеро, остальные пали в сражении.

— А где их тела?

— Думаю, так и лежат где их застигла смерть.

— Соберите то, что еще осталось от их вооружений и доспехов.

— А как же трупы?

— А трупы. Те, что поцелее, несите сюда, а остальные…. Что ж, придется видимо, кому-то из стражей города побыть уммийцем. Пусть изображают гордость, оказанным им почетом. Изображали же они радость от нашего прихода.

— А как быть с сановниками?

— Да гоните их прочь! Если им посчастливиться, может быть переживут сегодняшний день.

Насмерть перепуганный селянин, дрожа всем телом в ожидании своей участи, все еще стоял на коленях. Проходивший мимо воин, из личной стражи Аш-Шу, небрежно буркнул согбенному новобранцу:

— Что захолонул? Повелитель любит хорошую шутку.

***

— Радуйтесь, вам выпала великая честь, заседать в совете Нибиру. — Радушно встретил уммийцев Аш-Шу, когда привели пленников.

— Нет радости в смерти, для тешения честолюбия дурака. — Мрачно возразил один из пленных. — Лучше отпусти нас и сам убейся, этим ты окажешь нам великую честь.

— Я вижу, воины Недоразумения, столь же заносчивы как их са-каль. А другие, столь же дерзки? — Аш-Шу уперся глазами в уммийцев.

Не выдерживая прожигающего взгляда пустынника, каждый из воинов, даже мрачный смельчак, опускал глаза, когда тот встречался с ними. И только один, самый молодой, глядел смело и даже весело. Удивленный странным поведением, пустынник еще больше удивился, когда парень с ним заговорил:

— Отчего великий лугаль пустынь, называет нашего са-каля недоразумением?

Оторопев от наглости, Аш-Шу все же ответил:

— Оттого, что это его имя.

— Великий лугаль, это имя дали ему родители, чтобы оградить от козней чародеев.

— Отчего, ты называешь меня великим?

— Я восхищаюсь тобой, великий государь.

— Если надеешься выслужить себе помилование, не старайся, это тебе не поможет.

— Я знаю. Но, я все равно восхищаюсь тобой. Я буду счастлив, умереть для тебя.

— С чего это вдруг? — С неприятием спросил Аш-Шу, приевшись к похвалам ради милости.

— С детства я слышу сказки, о вольном воителе пустынь, разворошившем гнездо разврата, в который превратился Калам; не боящемуся ни царей, ни богов, но которого боится сам великий лугаль Киша, и от чьих дерзских набегов предпочитает откупаться, чем воевать. А теперь, не зазорно и нашему лугалю вступать с ним в союз. Сколько раз я грезил, что встречусь с тобой и вступлю в твое братство света, чтоб бороться против сил тьмы и быть тебе хоть, чем-нибудь полезен. И вот настал тот день, и я рад, что моя смерть не будет напрасной, но поможет к воссиянию твоей правды и приведет к тебе еще больше ныне заблудших душ.