Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

— Тушге, что за шум?! Что там у тебя?! — Спросила недовольная очередным беспокойством Элилу, когда разгоряченная и растрепанная служанка прибежала доложиться на ее зов.

— Там… там… — безуспешно пыталась пробить отдышку любимица — последняя из рабынь кто оставалась с ней.

— Да отдышись ты! — Милостиво разрешила Элилу,

— Там приходили служки от ростовщиков. А когда я им сказала, что ни злата ни серебра в доме больше нет и нужно дождаться господина, они хотели забрать всю чеканную посуду. Я им не дала. — Гордо сказала Тушге, дуя на распухшие пальцы с остатками чьей-то крови в ногтях.

— Они ушли?

— Ушли. Я закрыла за ними двери. Они постучали, поорали да и ушли. Грозились со стражей прийти.

— Это конец. — Сникла от безысходности, несостоявшаяся гашан Киша. — Все уже знают, что он не вернется. Он бросил меня, он бросил своего ребенка. Бросил, чтобы выторговаться за свою никчемную шкуру. Скоро и до государя дойдет его подлое предательство, и тогда его праведный гнев падет на меня. Какой позор.

О, Энлиль, сколько я молила тебя, чтоб ты смилостивился надо мной и позволил с честью выйти из этого ужаса.

— Энлиль милостив, он обязательно услышит мольбы госпожа.

— Он даже жалкой серебряной мелкоты мне не оставил, лживый боров!

Служанка встрепенулась, чтоб подобрать опрокинутые украшения, когда на пол полетел столик с подношеньем Энлилю.

— Не нужно — остановила ее хозяйка. — Зачем это теперь? Все равно скоро все это заберут. А меня отправят в колодах, куда-нибудь на край земли, работать на благо….

Кто там стучит?! Ты же говорила, что они ушли!

— Клянусь, госпожа. Я сама видела.

— «Сама видела» — передразнила Элилу свою служанку. — Тогда кто там стучится, по-твоему? Неужели они вернулись? Поди, проверь.

— А если это не они? — Заговорчески прошептала Тешгу.

— Мне учить тебя надо? Узнай, что им надо. Вдруг это люди от господина.

Когда служанка побежала исполнять поручение, Элилу подумала, о том, что как хорошо, что спровадила ребенка с кормилицей и повитухой к родителям, вовремя сообразив, что в городе для него небезопасно.

— Там старуха какая-то.

— Старуха? Что еще за старуха?! Кто бы это мог быть? Хмм.… Открой. Должно быть, кормилица вестовую отправила, чтоб сообщить о благополучном прибытии. Дура, нашла, кого послать. А вдруг, это Мэс-Э прислал за мной. Веди сюда, я сама хочу ее расспросить.

Служанка вернулась довольно быстро, но одна.

— Ну что? Почему сюда ее не привела?

— Госпожа, я не думаю, что она от кормилицы…. Она господина спрашивает.

— Проклятье. Ты ее прогнала? Я же тебе велела, чтоб ты не пускала всяких проходимцев и просителей.

— Моя госпожа, она ворвалась так внезапно, что я не успела захлопнуть перед ней двери.

— Чтоо?! Ты хочешь сказать, что в моем доме сейчас какая-то чужая старуха?!

— Да не прогневается госпожа на неразумную рабыню! — В испуге бросилась к ногам Элилу служанка.

— Ладно, что теперь? Зови ее. Нет, погоди. Я сама к ней спущусь. Не хватало еще, чтоб она тут все осмрадила.

— Тебя прислали мои родители странница? — Спросила Элилу, спускаясь по ступеням, увидев странную сгорбленную гостью.

— Ты знаешь, это не так. Так зачем спрашиваешь?

— Как смеешь ты…?! — Вскипела гордая хозяйка на дерзость нищенки, но увидев увесистый посох, тут же приостыла, вспомнив, что она не в том положении, чтобы проявлять свой грозный нрав. — Я вижу, ты не обучена учтивости и почтительности к высокородным и лучшим людям, нищенка. Тебе не говорили, что ты слишкам дерзка для своего подлого звания?

— Мне всегда это говорили госпожа. И досточтимая госпожа Элилу мне это тоже уже говорила. Этого не забыть.

— Как ты смеешь дерзить мне, да еще в моем собственном доме?! — Потеряла самообладание молодая госпожа от наглости гостьи. — Я велю тебя бить и выкинуть вон!

— Не стоит утруждать себя ложью, я знаю, что в доме никого кроме глупой рабыни нет. А забить меня, уже по воле твоего мужа успели. И я жалею, что мне не удалось застать его здесь. — При последних словах странница крепко сжала свой посох и откинула накидку. Молодая госпожа в испуге отпрянула, когда измызганное лицо гостьи явило под отблески масляных светцов.

— Не бойся, я не лиходей и не гидим и не призрак, я лишь верный послушник небесной госпожи Инанны-Эштар.

— Аш?!

— Так досточтимая меня звала когда-то.

— Аш, я знала, что ты жив!

Но неподдельная радость Элилу не была оценена, и Аш остался хладнокровным к добрым чувствам хозяйки дома.

— Так высокородная госпожа звала меня когда-то, пока считала достойным общения с собой, и так меня зовут люди равные мне и моему подлому званию. Для высокородных господ и лучших людей, я просто эштарот, презренней и презираемей раба. Так и называй меня госпожа, не пачкай своего благородного имени.

— Аш, что ты говоришь такое?! — В глазах Элилу блеснули капельки задетого чувства. — С тех пор прошло столько времени, а ты вспоминаешь детские обиды. Нам ведь было так мало тогда. Я не могу поверить, что ты все еще помнишь это. Как можно обвинять меня, если я сама была почти ребенком, и я не могла противиться воле родителей?