Аашмеди. Скрижали. Скрижаль 2. Столпотворение

1. Заклание.

Город встретил своего господина, красою глубинных городов, пьянящих чистотой воздуха и тишиной. Хотя сказать про его вотчину, такое было нельзя сейчас. Советник лугаля по напиткам и яствам, не отличался расточительностью среди придворных и лучших людей Калама, однако и дворец его в Кише не выделялся великолепием и изящностью, выглядя скорбно среди выросших роскошных дворцов богатых и знатных кишцев. И представлял собой, скорее дом торговца средней руки, нежели дворец влиятельного царедворца и самого близкого к единодержцу человека. Да и сам он одевался довольно скромно для своего положения, пышности предпочитая удобство и прочность одежды и обуви. Это обуславливалось путешествиями, коих, несмотря на придворное звание, им совершалось довольно даже сейчас, когда ему приходится нянькаться с держателем мира. Надежных и верных помощников набранных им лично, у него хватало. Так что в его отсутствие, было кому позаботиться о трапезах лугаля.

Большую часть средств жалованных ему по великой милости государя и подношений льстивых придворных и всевозможных просителей, Азуф отсылал в родное гнездовье, откуда когда-то бедным водоносом, судьба занесла его в сады лугаля Киша. Откуда он начинал свой путь к возвышению, сначала садовником, а затем и стольным чашником и распорядителем пиров. Слиток за слитком, мелочь за мелочью возил и слал он в родной Ки-Ури, весы золота и серебра, украшения и изысканные изделия, он не гнушался ни меди, ни рогож и прочей рухляди. Все это он рачительно по-хозяйски вкладывал в строительство и украшение главного города его края — Аггаде, где он чувствовал себя по настоящему дома, с людьми одной с ним крови и языка. И он ощущал эту их ответную благодарность, за то, что возвысившись, не отвергал своих единокровцев и земляков, обустраивая общий дом, но наоборот желал их подъема. Они принимали его как своего повелителя и во всем были ему верны и послушны; хоть где-то и был другой лугаль считавшийся настоящим, для них истинным лугалем был именно он. Здесь он был единоличным хозяином, и даже ишшаккум не помышлял перечить ему и был, как все предан и послушен, полностью завися от милости царедворца и молясь на его хитрый ум. Никто из вельможных наместников земель и энси городов, не имел у себя во владениях столько власти и влияния, сколько здесь имел прислужник лугаля Киша. И город поднимался и расцветал на радость Азуфу, благоухая и радуя глаз тенистыми садами, и в великолепии дворцов и храмов уже не уступал столицам Калама, хоть и не был столь же велик и шумен, а красою и зеленью, ровностью и чистотой улиц превосходил любой из городов обитаемой земли. И всю эту благодать на холмах, окружали добротные и неприступные стены.

Проехав через переброшенный над глубоким рвом мост в главные ворота, где его приветствовали суровые вратники, Азуф въезжал в город по широкой мостовой, с гордостью хозяина озирая город и встречных горожан: торговцев, ремесленников, прибывающих из окрестностей земледельцев и пастухов, и иногородних гостей. Особым предметом гордости для него было ополчение Аггаде, не уступавшее по силе и мощи любому ополчению самых крупных и известных городов Калама, а с некоторых пор жизнеспособней полков лугаля. Как и со всем иным в своем крае, со своими полками, скромно именуемые им в столице ополчением, он лелеял великое будущее, оснащая их наилучшим образом и вкладывая в них даже больше чем в красоты города. Именно их он обещал привести для защиты столицы, и именно потому его сопровождал сейчас высокий военный сановник, раздражая своим присутствием, там, где его быть не должно. Однако воля, еще не совсем выжившего из ума повелителя, проверить наличие надежного тыла и скорой помощи, должна исполниться неукоснительно, чтобы не вызывать ненужных подозрений; ему итак стоило усилий, убедить единодержца и сановников, что для сбора столь огромного ополчения потребуется время. А чтобы в столице не сомневались в обещаниях кравчего, с ним был отправлен советник счета чисел, чтоб лицезреть готовность ополчения и как можно скорее передать государю.