Абсолютное оружие

«Ха, держу пари, что прав, – продолжает некий Герби. – И черт возьми, с такой-то мощью, технологией и материалами этот вооруженный до зубов сукин сын вроде может нас и поработить. А я нисколько не сомневаюсь, что именно к этому он и стремится».

«Ты попал в точку, Герби, – скорей всего, так и будет».

«Так вот что я вам скажу, – продолжает Герби. – Я скажу: давайте не будем рисковать. Хоть этот поганец и выглядит довольно дружелюбным, но уж больно много у него силы. А это неправильно. А правильно сейчас вот что: принять в расчет, что он стоит себе, в ус не дует и ждет нечто вроде оваций. А посему давайте-ка положим конец страданиям этого недоумка и выпустим ему кишки, а уж потом спокойненько обсудим, как наилучшим образом извлечь выгоду из сложившейся ситуации».

«Во имя Иисуса, я с тобой!» – кричит его приятель Фред.

Остальные шумно выражают свое согласие.

«С нами Бог, ребята! – кричит Герби. – Давайте набросимся на чужака и выпустим ему кишки прямо сейчас!»

И они начинают приближаться. Но тут в последний момент умудренный жизнью док (третий абориген) вмешивается и говорит: «Минутку, парни, нам не следует так поступать. С одной стороны, у нас есть законы…»

«А пошел ты со своими законами!» – вопит Фред (прирожденный смутьян и придурок, частенько используемый в качестве козла отпущения).

«…а с другой стороны, – продолжает док, – помимо законов, для нас это может быть чертовски опасно».

«Нас с Фредом не запугаешь, – заявляет храбрый Герби. – А ты, док, конечно, пока в кино сходи или куда-нибудь там еще. Мы с ребятами и сами управимся».

«Я не имею в виду сиюминутную опасность для нас лично, – с презрением отвечает рассудительный док. – Я боюсь разрушения нашего города, поголовного истребления наших любимых и полного уничтожения всей нашей культуры».

Фред с Герби останавливаются.

«Что ты болтаешь, док? Да это же просто вонючий чужак. Воткнуть ему нож в брюхо – и окочурится как миленький!»

«Дурачье безмозглое! – гремит мудрый док. – Конечно, вы можете его убить! А что потом?»

Фред бестолково мычит, кося в сторону пришельца лупоглазыми голубыми глазами.

«Идиоты! Вы что же думаете – у чужаков только один такой корабль? И вы полагаете, они не знают, куда отправился этот парень? Дурья башка, да ты бы лучше пораскинул мозгами! Прикинул бы, что у них таких кораблей множество, сообразил бы, что они чертовски озвереют, если этот корабль не объявится в положенный срок, да предположил бы, что, когда чужаки узнают почему, они чертовски разозлятся, мгновенно прилетят сюда и истребят все и вся!»

«Интересно, с чего вдруг я должен такое предполагать?» – удивляется скудоумный Фред.

«Да потому, что твой котелок должен хоть чуточку варить, когда имеешь дело с подобной ситуацией!»

«Ну положим, мой-то, может, и варит, – глупо ухмыляясь, заявляет Фред. – Но может, у пришельцев котелки недоваривают?»

«Может – не может, – передразнивает его мудрый док. – Ладно, детка, охолонь, мы-то не должны рисковать из-за твоего чертова „может“. Мы не в состоянии позволить себе кокнуть пришельца, исключительно полагаясь на шанс, что, может, его народ не поступит так, как на их месте поступили бы всякие здравомыслящие существа, то есть раздолбали бы нас ко всем чертям».

«Н-да, похоже, нам действительно не следует его резать, – вступает в разговор Герби. – Но, док, а что же нам делать тогда?»

«Ждать и смотреть, чего он, собственно, хочет».

2

С учетом сделанной Джексоном реконструкции диалога аборигенов примерно так все и было. Джексон сталкивался с подобной ситуацией по меньшей мере раз тридцать-сорок. В итоге все сводилось к политике ожидания и наблюдения. Подрядчика с Земли могли убить лишь случайно, еще до того, как успевал вмешаться мудрый советчик. Но ведь Джексону как раз за риск и платили.

Где бы ни был убит подрядчик, кара следовала неизбежно и незамедлительно. Однако возмездие сопровождалось естественным сожалением, поскольку Земля была планетой в высшей степени цивилизованной и привыкла жить по законам. Только нецивилизованная, находящаяся на низкой стадии развития раса склонна к геноциду. А посему народы Земли считали геноцид делом весьма неприятным и очень не любили читать про него в утренних газетах. Однако посланцев необходимо защищать, а убийство подлежит наказанию, об этом тоже знал каждый. Знать-то знал, но, читая о геноциде за чашкой утреннего кофе, удовольствия, естественно, не испытывал. Подобная новость могла испортить настроение на весь день. Три-четыре геноцида подряд – и избиратель может рассердиться настолько, что вспомнит о своем избирательном голосе.

К счастью, подобные неприятности случались не столь часто, поскольку чужаки обычно быстро уясняли ситуацию и, несмотря на языковой барьер, схватывали на лету, что смерть землянина даром им не пройдет.

Вслед за воинственной троицей это мало-помалу дошло и до остальных. Горячие головы убрали ножи. И все разом заулыбались, за исключением Джексона, который и так уже скалился как гиена. Аборигены принялись помахивать руками и шаркать ногами, выражая тем самым, что вот, мол, добро пожаловать.