Абсолютное оружие

– Ладно, принимаю ваше объяснение. Тогда что такое «мушкии», во множественном числе?

– Ну, главным образом объект эликации. И лишь второстепенно они являются деревянными сандаловыми палочками, которые используются для возбуждения эротических фантазий последователями религии Кутора.

– Наконец-то добрались до привычных понятий! – воскликнул Джексон.

– Ну, уж если ваши вкусы соответствуют этому… – ответил Эрум с заметным холодком.

– Я имею в виду понимание вопроса заполнения формы…

– О, конечно, прошу прощения, – извинился Эрум. – Но видите ли, вопрос-то заключается в том, сколько раз вы эликатировали мушкии форсикально. А здесь сокрыто глубокое различие.

– Да-а?

– Конечно! Модификация меняет весь смысл.

– Боюсь, что так, – согласился Джексон. – И боюсь, вы вряд ли сможете объяснить, что значит «форсикально».

– Естественно, могу! – заверил его Эрум. – Нашу с вами беседу с небольшой помощью демсовой метарфорации можно определить как «форсикально композиционный разговор».

Джексон засопел.

– В общем, так, – объяснил Эрум. – Форсикально – это наклонение, способ. А в целом это означает «задушевно ведущийся разговор ради продления случайно завязавшейся дружбы».

– Теперь куда понятнее, – сказал Джексон. – Значит, когда некто эликатирует мушкии форсикально…

– Я ужасно боюсь, что вы опять неверно поняли, – вздохнул Эрум. – Употребленное мною объяснение касается только беседы. Иное дело, когда речь идет о мушкиях.

– Но что же это означает тогда?

– Ну, означает, или, скорее, выражает – усиленный и интенсифицированный случай мушкированной эликации, но с определенным нмогметическим уклоном. Лично я считаю это весьма неудачным фразеологическим сочетанием.

– А как бы вы выразились сами?

– Я бы просто выстроил обычный порядок слов и послал бы к черту цветастую речь, – задумчиво сказал Эрум. – Я бы выразился проще: «Сколько раз за последнее время вы занимались дунфуглированием вока в незаконных, безнравственных или инсиртируемых обстоятельствах с помощью или без оной и/или согласия нойгрис грис, и если нет, то почему».

– Значит, вы бы выразились именно так? М-да…

– Несомненно, – с вызовом произнес Эрум. – Ведь это формы для взрослых, не правда ли? Так почему бы не изъясняться прямо и не назвать спиглера спиглером? Все время от времени дунфуглируют вок. Ну и что? Ничьи чувства не пострадают, уверяю вас. Кого должно волновать, если дело касается только некоего индивидуума и витой деревяшки?

– Деревяшки? – переспросил Джексон.

– Да, деревяшки. Обычной деревяшки. Так зачем же допускать нелепые двусмысленности?

– А что с деревяшкой делают? – поспешно спросил Джексон.

– Делают? Да ничего особенного, если следовать традиции. Однако религиозная аура – это уж слишком для понимания наших так называемых интеллектуалов. Они, по-моему, не способны отличить простой первобытный факт, деревяшку, от культурных вольтуриний, которые окружают ее фестерхиссами и распространяются на ауйсы.

– Таковы уж интеллектуалы, – подтвердил Джексон. – Но вы-то сами можете отделить, и тогда найдете…

– Я найду, что не следует делать из мухи слона! Я имею в виду, что, если придерживаться верных оценок, кафедральный собор – не более чем груда камней, а лес – простое скопление атомов. Так почему же тогда здесь мы должны придерживаться иного взгляда? Эликатировать мушкии форсикально можно и без деревяшки! Что вы на это скажете?

– На меня произвели впечатление ваши слова, – пробормотал Джексон.

– Не поймите меня превратно! Я не говорил, что это просто, естественно или даже правильно. Но как же еще, черт возьми, можно изъясниться вернее? Почему нужно изменять корморованную гратию и вдобавок считать, что все получается правильно? – Эрум помолчал и хихикнул. – Хотя изменить, конечно, можно: смотрелось бы глупо, но по сути вышло бы верно.

– Чрезвычайно интересно, – промычал Джексон.

– Боюсь, я был излишне страстным, – вытирая лоб, проговорил Эрум. – Я изъяснялся не слишком громко? Как вы считаете, меня могли услышать?

– Нет-нет. И я нахожу нашу беседу весьма интересной. К сожалению, сейчас я вынужден покинуть вас, мистер Эрум, но завтра я обязательно вернусь, чтобы заполнить форму и выкупить недвижимость.

– Я придержу ее специально для вас, – заверил его Эрум. Он встал и с чувством пожал Джексону руку. – Премного вам благодарен. Нечасто мне выдается возможность для такой откровенной, не сдерживаемой рамками беседы.

– И я нашел ее весьма познавательной, – промямлил Джексон и, выйдя из конторы Эрума, неторопливо побрел к кораблю. Он был смущен, расстроен и раздосадован одновременно. Лингвистические выкрутасы утомляли его, не важно, какой вразумительный смысл они имели. И ему, кровь из носу, необходимо выяснить, как можно эликатировать мушкии форсикально.

«Не бери в голову, – успокаивал он себя. – За ночь разберешься, потом вернешься в контору и разделаешь под орех эти чертовы формы. Не вешай нос, дружище».

Он разберется. Он, черт возьми, просто обязан разобраться и стать владельцем недвижимости.

Поскольку именно в этом и заключалась вторая и главная часть его работы.