Абсолютное зло... Так ведь? (СИ)

— Чего ты хочешь? Рамлоу знал, чего хочет, когда говорил эти слова. А ты не знаешь. И не можешь, - она вдруг открывает рот и глаза округляются до невообразимых размеров. Подавители либидо… Их больше не будет. Сколько есть времени, пока организм выведет их остатки и восстановится? Чего ждать? И Лилит боится. Нет, не его, даже не секса. А того, что всё было хорошо и без этого. Они были близки. Что если чувства померкнут, уступая место голодному желанию. А у него будет именно такое, судя по всему, за столько лет застоя в сексуальном плане.

— Не могу? - он сдвигает брови и сбрасывает полотенце на пол. Притирается. Толкается на пробу.

— И? - она сдергивает с него штаны, охватывает ногами, как в прошлый раз, — Мы уже это проходили. Он не стоит.

Разумеется дальше идёт беседа о дефектности и скором списании, но её объятия и поглаживания успокаивают. Хотя сама Лилит очень даже не спокойна. Да, у них как бы был секс, но без проникновения. Это была не попытка утолить голод, а попытка сделать приятно, показать ему нежность. Сейчас всё иначе. Может Брок был прав? Лилит могла показывать чувства солдату, потому что встречи были редкие, непродолжительные. Ей не нужно было менять привычный уклад жизни. Может самопроизвольно, может под влиянием последних размышлений она начинает этот разговор.

— Почему ты не остался с Роджерсом после Озарения? - Олсен чувствует как напрягается каждая мышца на широкой спине, но солдат не отодвигается, даже прижимает её ещё ближе.

— Ты хочешь от меня избавится, куратор? Я испорчен. Такой солдат не нужен.

— Закрой рот, - неожиданно громко и строго приказывает она и заставляет посмотреть в глаза, — Не говори так. Не думай даже. Я не хочу от тебя избавляться, но знаю, что с ним тебе было бы лучше. Он твой друг. И с ним безопасно. Безопаснее, чем со мной.

— Он назвал меня Баки. А я больше не чувствую себя им. Я солдат. Он меня не знает. Ты знаешь меня лучше.

— Ты Баки, которому много раз жарили мозг, делали больно, обнуляли и превращали в оружие. Но ты Баки. Просто изменился. На настоящую дружбу это не влияет.

— Я не готов говорить с ним. Я видел в глазах боль и печаль. Ему было неприятно смотреть на меня.

— Он винил себя в том, что с тобой сделали. Вот и причина такого взгляда. Он скучал, оплакивал, скорбел, думал, что ты мёртв. А ты был в Гидре.

— Могу я остаться? - в глазах ни намёка на прежний лёд, только доверие и…надежда? солдат вообще знает что такое надежда?

— Сколько потребуется. Оставайся.

**********

К десятому дню совместного проживания Лилит уже не боится. Устала жить в страхе. К тому же, они стали близки, научились заново доверять. Она свято верит, что вложила в него достаточно тепла и заботы, чтобы при первом же сбое он не скрутил ей шею.

После того конфуза с болями в животе, всё идёт хорошо. Организм восстанавливается, лечит себя самостоятельно. Теперь солдат ест за троих и не боится последствий. Еда такая вкусная, разнообразная, пряная… Не то что те коктейли, которыми его пичкали в Гидре. Мерзость. Хотя тогда ему так не казалось. Просто не имел с чем сравнить.

Он вспоминает. Много чего. Солдат даже вспомнил ту самую ночь, которую они провели вместе совсем не как солдат и куратор, но как мужчина и женщина. Вот только вместе с осознанием, что его любят, приходит и другое такого дефективного. Пожалуй это первый и единственный кусок из воспоминаний, о котором он ей ничего не говорит. Ни единого слова. Даже намёка.

А Лилит так напряжена из-за будущих сбоев, что не замечает главного. Они начались уже давно, когда он начал вспоминать. Просто она не Гидра и не имеет желания стирать их, она не хочет держать его рядом с собой силой. Собственно ей не стоит бояться и расправы, ведь она ничего плохого ему не делала, даже наоборот. Плюс, приказы о целях никогда не звучали из её уст. По сути, она была проводником из мира сна в реальный. Дальше всё было вне её юрисдикции.

Первый тревожный признак солдат подмечает на 15 день без капсулы. Лилит не делает ничего необычного. Убирает в доме, готовит под какофонию звуков, которую люди называют музыкой. Вот в его время… Стоп. В его время музыка. Он помнит музыку. Зимний ходит бесшумно, за что регулярно получает предупреждения. Вот и сейчас, он упирается обеими руками в столешницу по бокам от неё, отрезая пути отхода. Лилит судорожно вздрагивает и шумно втягивает воздух, но бежать не пытается.

— Детка?

— Я помню музыку.

— Хорошо. Хочешь послушать что-то из твоего времени? - её плечи расслабленно опускаются и она ловко поворачивается лицом к лицу. Слишком близко.

— Да, - его голос становится на пару тонов ниже. Низ живота охватывает приятное тепло, а ещё какое-то шевеление внутри, будто мышцы сходят с ума. Но это не больно, наоборот.

— Отпустишь? - она намекает на руки и он поднимает их вверх, давая выбраться.