Abyssus abyssum (СИ)

Мартин словно наяву увидел покрытое пылью лицо, освещаемое пронзительно-светлыми глазами, прямой взгляд которых далеко не каждый способен выдержать. И наконец вспомнил, где видел этого человека прежде - Перуджа, в город входят войска под развевающимися штандартами, на золотом фоне которых выткан красный рогатый бык. Вслед за шагающими с алебардами наперевес пехотинцами верхами едут победители, и впереди - человек на вороном коне, в черненой кирасе с золотой чеканкой, на которой тускло отблескивает цепь со знаком гонфалоньера Святой церкви. Герцог Валентино.

Арнольфини, отметил про себя Мартин, и словом не упомянул одного из своих, погибших там, в “папоротниковом аббатстве” - лишнее подтверждение того, что сношения с Аграмонами велись с его ведома.

- Я слышал собственными ушами, что к королю Наварры собираются отправить тайного посланника святой инквизиции, некоего брата ордена доминиканцев, - говорил меж тем мэтр де Фурнье, которому вино развязало язык. - Чезаре Борджиа недолго осталось. Даже если он нужен королю, тот не рискнет в открытую ссориться со святой инквизицией и не станет…

Колокол в замковой колокольне отбил восьмой час - полнозвучные, гулкие удары, от которых, кажется, загудели стены замка. Вот так же били колокола в Мадриде во время аутодафе, на котором Мартину пришлось однажды присутствовать вместе с графом де Бомоном. Тогда же он подумал, что смерть на костре инквизиции и смерть в бою - это две очень разные смерти.

- Боюсь, нам пора, сеньор де Фурнье, - не терпящим возражений тоном сказал Мартин и поднялся, не обращая внимания на умоляющий взгляд графского нотария, которому не хотелось взгромождаться в седло после столь сытного обеда.

- Благодарю, сеньор Арнольфини, - коротко поклонился он хозяину. - Его сиятельству будет приятно узнать, что его воспитанница вступит под кров семьи, где чтут законы гостеприимства и царит искренняя приязнь. Мой сеньор, граф де Бомон, очень привязан к своей воспитаннице и желает ей лишь самого счастливого замужества и жизни с людьми, которые станут любить и уважать ее и, безусловно, не подумают причинить ей какую-либо обиду.

Прозвучало это почти угрожающе; ничего такого ни граф, ни графский сын Мартину передавать не поручали, но никто из Арнольфини, конечно, об этом и не догадался - напротив, почти открытое предупреждение капитана Бланко восприняли как прямое изложение графской воли. Лаццаро Арнольфини забормотал какие-то уверения, а его сын и невестка кивками подтверждали его слова. Мартин заметил робкую просьбу во взгляде Агнесс, это подарило ему мрачное удовольствие - вот, теперь она его просит.

***

Через день из ворот Вьяны выехала скромная повозка, в которой помимо кучера сидел невзрачного вида монах в облачении доминиканского ордена. Повозка без всяких приключений добралась до Олите, где монах немедленно отправился в странноприимные покои при церкви святого Петра.

И тем же вечером на одну из террас в старой части дворца, выходящую на засаженный апельсиновыми и лимонными деревьями дворик, упал камень, завернутый в лист бумаги. Видимо, любезный слушатель, тот, кто швырнул камень, хорошо знал того, кто в это время сидел на террасе, погруженный в раздумья. Также бросивший камень умел приходить и уходить совершенно бесшумно - иначе человек на террасе непременно его заметил бы. Впрочем, я лишь могу предположить, что всегдашнюю остроту чувств этого человека притупила боль в недавно зажившей руке. Рука начинала побаливать на дождь, а дождь как раз собирался.

Упавший камень отвлек человека от его руки, а написанное по-итальянски, с ошибками и слишком торопливо, и вовсе заставило его забыть про боль.

“Берегись псов господних” - стояло на клочке бумаги. Человек усмехнулся, прочтя. Такие слова другой бы принял за угрозу. Но этот человек отличался редкостной проницательностью и в коротком послании он прочел совершенно неожиданную для себя дружескую поддержку.

Комментарий к Глава 4, в которой решаются семейные вопросы, происходят неожиданные встречи и предупреждают о псах

(1) - итальянское название знахарки

========== Глава 5, в которой происходят спектакль и суд, порой меняющиеся местами ==========

Толпа волновалась, как живое существо. Клубилась, ожидая, когда на грубо сколоченном деревянном помосте появятся актеры и начнется чудо - и пестрые тряпки превратятся в роскошные одеяния, а обыкновенные люди утратят свое обличие и станут другими. Влезут в шкуру других. Нати, которая не принимала участия в этом представлении, тем не менее всегда изумлялась этому чуду.