Адам

Ворона, еще до отъезда, рассказала всё, что узнала от беглянки Адаму и Егору Матвеевичу. Адам слушал серьёзно и хмуро. Никогда Ворона ещё не видела его таким. Ей казалось, что он передумает. Что решит выбрать другой путь. Но, к удивлению её, Адам оказался ещё более непреклонным. Он сказал, что, если всё именно так, то он не просто должен, а обязан ехать. Егор Матвеевич всеми силами отговаривал. Даже повысил на него голос, вложив в слова всю отцовскую власть и строгость. Потом начал просить, бессильно и трогательно. Но, Адам лишь сказал:

– Прости, пап, но я должен. Я очень долго ждал…и ради этого я здесь. Ради него…

Егору Матвеевичу ничего не оставалось кроме как махнуть на всё рукой, и уступить.

Адам был сосредоточен и внимательно вглядывался вдаль, будто что-то высматривал.

Небо затянуло тяжёлыми тучами, и поднялся промозглый ветер, когда они въехали в густой лес, поросший кряжистыми деревьями с длинными ветвями, с которых свисали клочья мха. На мощных искривлённых стволах некоторых росли фосфоресцирующие грибы. Точно такие же ютились и среди мощных корней, точно вены, пронизывающих влажную землю.

– Здесь лучше оставить лютоволков, – сказал Адам.

Ворона кивнула и спешилась, последовав примеру Адама. Она почесала за ухом своего лютоволка, точнее волчицы, и последовала за Адамом. Рядом вразвалочку шёл Ракета. Мгновение, и зверь взбежал на одно из деревьев, и исчез в переплетении ветвей и нитей толстого плюща. Ворона проводила его взглядом. Похоже, тут зверёк себя чувствовал в разы увереннее, чем она. Девушка знала, что зверь будет за ней приглядывать, и далеко не отойдёт.

Ворона поправила ремень, на котором висел автомат, и зашагала за Адамом. Парень, похоже, хорошо знал местность.

– Люда не отстала? – спросила она, просто чтобы не молчать. Ей было жутко неуютно.

– Люда знает, что делать, – коротко ответил Адам. И, будто бы почувствовав настроение Вороны, взглянул ей в глаза, улыбнулся и ласково убрал прядку волос ей за ухо. – Ничего не бойся, я с тобой.

Дальше они шли молча.

Спустя некоторое время деревья расступились, явив взору открытое, покрытое ржавой травой пространство. Далеко впереди, тянулась грунтовая дорога, которая упиралась в глубокий ров, опоясывающий огороженное колючей проволокой поселение. Над лепящимися друг к другу кряжистыми строениями темнели вышки с кружками прожекторов на верхушках. Вороне даже вглядываться не нужно было, чтобы понять, что там находятся хорошо оборудованные и укреплённые огневые позиции с крупнокалиберными пулемётами. Здесь, на открытом месте, за рвом и валом, под тяжёлым, свинцовым небом, под которым даже зелень травы и всклоченная пена дальнего леса казались насыщенно-тёмными, поселение выглядело особенно зловеще. Будто свернувшийся в клубок и настороженно дремлющий голодный зверь. Не добавляли радости и струйки чёрного дыма, поднимающиеся к тучам.

Выл холодный ветер. Откуда-то издалека, из поднебесья, доносилось хриплое, скрипучее карканье.

Краем уха Ворона уловила шелест. Ракета осторожно спустился с дерева, и скользнул в высокую траву.

– Не передумала? – вопрос Адама вывел её из ступора.

Она посмотрела на него.

– Куда ты, туда и я.

Адам счастливо улыбнулся. И зашагал к поселению.

Встретили их грозными окриками:

– Стоять! Кто такие?! Тьфу ты! Мутант!

– Мы не причиним вреда! – Адам поднял руки.

Его примеру последовала Ворона.

Луч фонаря бил в лицо, резал глаза.

К ним приблизился боец в таком же “рыцарском” доспехе, как и те, кто приходил в их поселение. На прицеле их держали два автоматчика, вооружённые куда легче.

– Сдать оружие! – приказал “латник”.

Ворона повиновалась.

– Кто такие, и что надо?

– Мы пришли помочь, – голос Адама изменился. Ворона это уже слышала. Низкий, и как будто поднимающийся из глубин твоего же сознания.

“Латник” мгновение колебался. Затем, будто бы смягчившись, сказал.

– Хорошо. К Пастырю их.

Фонарь погасили.

Автоматчики держали их на прицеле.

Ворона отметила, что лица под шлемами злые, но худые и измождённые. Смертельная бледность контрастировала с синими кругами под лихорадочно блестящими глазами.

“Латник” пошёл впереди. Следом за ним уверенно шагал Адам. А замыкала процессию Ворона, спиной ощущая направленные на них дула автоматов.

Поселение пастыря разительно отличалось от нового дома Вороны. Здесь царила тяжёлая, гнетущая атмосфера обречённости и отчаяния. Слышались стоны, полные боли и страдания. Где-то плакал ребёнок, тяжело, надрывно. Мимо них проходили люди, закутанные в лохмотья. Худые, ссутуленные женщины, попадающиеся им, угрюмые мужчины в потёртых куртках, или защитных костюмах, с автоматами, или винтовками, смотрели недоверчиво и зло. Особенно косились на Адама. Но ни сказать, ни что-нибудь сделать ему не решались.

Где-то далеко пылал костёр. Ветер доносил запах гари и…горелой плоти.

Ворона догадалась, что жгут трупы.

Страх и смерть, незримо бродящая между людей, тут ощущалась почти физически. И всё внутри Вороны холодело, когда она смотрела на тёмные хибары. Слышала приглушённые голоса, стоны, плач.