Адам Смит в Пекине

Тем не менее КМП благодаря своему организационному разнообразию, возможно, играли в подъеме Китая столь же важную роль, какую играли вертикально интегрированные, бюрократически управляемые корпорации в подъеме США столетием раньше. Они внесли немалый вклад в успех реформ. Во-первых, ориентация на трудоемкие процессы позволила им занять избыточное сельское население и поднять доходы в сельских районах без массовой миграции населения в город. И действительно, в 1980-е годы миграция рабочей силы происходила в виде перехода сельскохозяйственных рабочих с работы в сельском хозяйстве на работу в сельских коллективных предприятиях. Во-вторых, поскольку КМП были относительно самостоятельны, их появление на многочисленных рынках усиливало конкурентное давление, преодолевая границы отдельных районов и заставляя не только государственные, но все городские предприятия совершенствовать производство[665]. В-третьих, КМП стали источником значительных налоговых поступлений, облегчая налоговую нагрузку на крестьян. Поскольку же налоги и прочие обложения были самой большой проблемой крестьянства, КМП содействовали социальной стабильности. Более того, приняв на себя многие налоговые и иные поборы, которые возлагались на крестьян, они защитили крестьянство от хищнической политики местных руководителей[666]. В-четвертых, и это самое главное, реинвестируя доходы на месте, КМП расширяли внутренний рынок и создавали условия для все новых инвестиций, новых рабочих мест и дальнейшего разделения труда[667].

Как заметила Джиллиан Харт, суммируя преимущества развития Китая сравнительно с развитием Южной Африки (где крестьянство долгое время не имело средств производства, поскольку не было условий для того, чтобы крестьяне потребовали предоставления им занятости при определенной заработной плате), в Китае экономический рост начался с КМП, которые реинвестировали и перераспределяли доходы от производства внутри системы местных предприятий, а также направляли полученные средства на развитие школ, больниц и других форм общественного потребления. Кроме того, в КМП с их относительно уравнительным распределением земли между домохозяйствами, вроде тех, что Харт посетила в 1992 году в провинциях Сычуань и Хунань, резиденты могли обеспечивать себя, обрабатывая крошечные клочки земли при одновременной занятости в промышленности или иных несельскохозяйственных производствах. Так что «главным для развития КМП стало то, что им, в отличие от аналогичных городских предприятий, не надо было обеспечивать работников жильем, медицинским обслуживанием, платить пенсии и предоставлять другие социальные услуги. И если на деле оплата воспроизводства рабочей силы по большей части не лежала на предприятии, то, по крайней мере в некоторых случаях, она обеспечивалась через механизмы перераспределения». Такая модель, продолжает Харт, действовала не только в Китае, но и на Тайване.

Причем для Китая и Тайваня наиболее характерной чертой, решительно отличавшей их от Южной Африки, стали реформы по перераспределению земли, начавшиеся в конце 1940-х годов и покончившие с властью крупных землевладельцев. Политические силы, продвигавшие эти аграрные реформы в Китае и на Тайване, были связаны между собой, но совершенно противоположны. Однако и в социалистическом, и в пост-социалистическом Китае и на «капиталистическом» Тайване эти реформы, определившие изменения в аграрном секторе, были отмечены быстрым децентрализованным накоплением без изъятия земли... Этот самый поразительный пример организации промышленного производства второй половины XX века, который происходил без изъятия земли у бывших крестьян, ставших рабочими, не только проливает свет на абсолютно «незападные» формы накопления, усилившие глобальную конкуренцию... Он также заставляет нас пересмотреть устоявшиеся представления о «первоначальном накоплении» через изъятие, что считается обязательным условием развития капиталистического производства[668].