Адептка, какого тлена?

– А если не попробовать, то сколько еще я проживу в этом теле? – парировал старший.

– Мы найдем более безопасный способ. У меня нет запасного брата, чтобы я могла тобой так рисковать.

– А у меня – лишнего времени! На кону не только моя жизнь, но и жизни наших родителей! – выдохнул хомячелло с видом «я все сказал». А спустя долю мига добавил: – А теперь я заткну уши, и можешь мне возражать.

Впрочем, угрозу он не выполнил, продолжая сверлить меня взглядом. Разумом я понимала, что брат прав и это, возможно, выход… Только вот из положения или на тот свет?

– Давай я подумаю, – сдалась я.

А затем, спеша закончить с разговором, захлопнула «Хроники» и потянула к себе определитель. Описание из него я выписывала в абсолютном молчании, как и расставляла книги обратно на полки.

А вот уже на выходе из лабиринта стеллажей решила заглянуть в секцию иностранной литературы, взяв оттуда срединно-рассветный словарь.

– С международного? – уточнила библиотекарь, делая запись о том, что я беру книгу с собой, и, поправив аккуратно уложенный пучок седых волос, пояснила: – Обычно расширенную версию данного издания берут только адепты с этого факультета.

– С големостроительного, – отозвалась я и удостоилась сочувственного взгляда.

Похоже, эта милая нисса решила, что занятия по иностранному языку преподаватель ведет у нас с особым рвением. Я не стала ее разубеждать, лишь попыталась запихнуть словарь в сумку. Но попытки с пятой отказалась от этой затеи. Книга в торбу категорически не влезала.

Так я и пошла с ней в руках к общежитию. Я была уже рядом с ним, когда из-за угла вышел и перегородил мне дорогу какой-то адепт. Пришлось запрокинуть голову. Чтобы посмотреть в лицо этой каланче. Еще, как выяснилось, и длинноносой к тому же.

– Сколько ты стоишь, медяшка? – скабрезно улыбаясь, уточнил он.

Не знаю, что меня больше взбесило. Его обращение или сам вопрос. Нет, рыжих часто называли медноголовыми за цвет шевелюры. Но «медяшка»? А вопрос о цене… Будто я продажная девка.

Пару ударов сердца мне нужно было, чтобы обуздать злость. Длинный, видимо, принял их за растерянность.

– Назови свою цену. Я готов заплатить, чтобы с тобой покувыркаться…

Я прищурилась. Интересно, с чего этот тип решил, что я продажная девка? Но прежде, чем я успела задать этот вопрос, внутри моей сумки активизировался Мик.

– Хватит двух монет. Тебе на глаза, чтоб, когда в гробу ляжешь, они не открывались, – отозвался братец, вылезая из сумки.

Адепт при виде Мика, вооруженного иглой, только хмыкнул. Я же, понимая, что братец не противник для этакой каланчи, аккуратно накрыла хомячелло рукой и, усмехнувшись, послала адепта в непроходимые анатомо-эротические дали, переведя внимание на себя.

От этих слов кадык у длинного дернулся, на его щеках заходили желваки, а лицо пошло розовыми пятнами.

– Что, под платниками богатенькими да знатненькими ночи напролет стонать готова, а со мной – нет? – выплюнул адепт и хотел было вцепиться мне в плечо. Вот только я сегодня после двух захватывающих (хватали меня за руку только так, аж до стазиса) встреч с альбиносом была начеку. Отпрянула раньше, чем этот гад дотянул свою лапищу. Его пальцы мазнули воздух.

– А ты настолько ущербен, что с тобой только за деньги соглашаются, а за так – нет? – в тон зарвавшейся сволочи отозвалась я.

Длинный взбесился. Похоже, я наступила на его больную мозоль.

– Ты, подстилка, смеешь мне… – выдохнул он и замахнулся. И это была отнюдь не пощечина.

Кулак должен был врезаться мне в челюсть, но я в последний момент успела закрыть лицо словарем, краем глаза увидев отчаянный прыжок Мика, которому позавидовал бы любой матерый пасюк.

А дальше были удар о переплет, от которого я едва не потеряла равновесие. Треск. Вскрик. Мое тело приготовилось к тому, что противник замахнется еще и на этот раз попытается пробить не в челюсть, а в грудь, живот или сбоку, по почкам.

Чтобы понять, куда длинный гад метит, я на миг отняла книгу от лица и увидела неестественно вывернутую кисть у противника. Похоже, боль была настолько сильной, что на несколько ударов сердца затмила для него все вокруг.

Мне повезло, что этот гад был явно не с боевого факультета. Там на подобные травмы внимания не обращают и передышек недругам в драке не дают.

Я же, оценив фолиант с новой, ударной точки зрения, перехватила его поудобнее. Но врезать не успела. Потому как братец, взбежав по моему противнику, проявил чудеса акробатики и вцепился тремя лапами в длинный нос адепта. А в четвертой старшенький зажал иглу, острие которой зависло в волосе от зрачка каланчи.

Все это произошло буквально за несколько ударов сердца: братец, в отличие от длинного, был паладином, пусть сейчас и хомячьей наружности, и действовал как подобает воину в бою – без промедления.

– Дернешься – и останешься одноглазым, и ни один целитель зрение не вернет, – прорычал братец. И как только с его нынешней анатомией это получилось?

Адепт замер с перекошенным от боли и злости лицом.

– А теперь проси прощения у Одри. За каждое свое слово.