Адептка, какого тлена?

За нашим с братцем препирательством мы не заметили, как троица закончила свое совещание под пологом тишины, который оказался не таким уж и надежным в плане сохранения конфиденциальности беседы. И когда Форс подошел к нам, то выяснилось, что рассветный оказался прав: ему действительно предложили заменить Альбира на завтрашнем бое. За красноглазым оставалась энергетическая подпитка голема, но не координация движений истукана.

Условившись на этом, мы спрятали нашего бойца обратно в склеп. Правда, к этому моменту солнце начало уже подниматься над горизонтом. А это значило, что спустя оборот клепсидры начнутся занятия. Я опять ничего не успела: ни создать голема, ни поспать, ни принести брата в жертву. Хотя со слипавшимися от усталости глазами за последнее не взялась бы: слишком велик был риск ошибиться.

– Ну что, возвращаемся? – задал риторический вопрос Хард, который выглядел вполне бодро.

В ответ мы лишь угрюмо покивали. А я с завистью посмотрела на стража: с первого взгляда и не скажешь даже, что он провел бессонную ночь, а до этого был ранен. Лишь залегшие под глазами тени и обозначившаяся на переносице морщина выдавали рассветного. Вот что значит опытный агент.

Я же, чувствую, выглядела как опытный зомби. Во всяком случае, ощущала себя именно так: ничего не соображала и двигалась по инерции. А хотелось бы быть пассатижами: перекусить и лечь куда-нибудь, чтобы меня подольше не трогали.

Утешало лишь то, что Форс, Ворин и Альбир, похоже, чувствовали себя так же, как я. Они были мрачны, молчаливы, смотрели на мир красными (у Молочка особенно) глазами, в которых плескалось неразбавленное раздражение ко всему и всем.

Самыми жизнерадостными были Мик и собакен. Первый гарцевал на втором меж могил, и зрелище было… странным.

Начать хотя бы с того, что осенний рассвет накрыл кладбище мягким туманным светом. Под ногами лежал разноцветный ковер из опавших листьев, густая роса на которых блестела россыпью алмазов. Деревья, окутанные дымкой, стояли вокруг, словно стражи в обветшалых, наполовину порванных доспехах. Уже высохшие сплетенные венки из трав и листвы лежали у надгробий.

Вдалеке слышались голоса птиц, словно души ушедших, веселящихся в своем неведомом мире. Тишина и покой… И посреди этого – счастливый рык здоровенной зверюги, резвящейся средь могил, точно сама Смерть. Только вместо венчавшей Костлявую терновой короны – братец.

Я только хотела позвать Мика, как собакен сделал стойку и стрелой помчался в кладбищенские дали, чтобы спустя некоторое время вернуться с… косточкой.

Судя по размерам – большой берцовой. У тролля. Потому как эта трубчатая пакость была высотой почти с меня.

– Только не говори, что вы разрыли могилу… – начала было я, обращаясь к братцу.

– Обижаешь! – гордо отозвался тот. – До нас ее уже выкопал какой-то некромант. И даже скелет оттуда поднял. А Малышу просто понравилась одна косточка из него…

– Угу. Большая берцовая. Размером с дрын! И вообще… Что, если к нам сейчас заявится тот некромант с претензией за сорванный ритуал?

– Не заявится, – беспечно махнул лапой хомячелло. – Ему для этого надо как минимум с макушки клена слезть, куда он сиганул с испугу. – И в ответ на мой красноречивый недоуменный взгляд Мик пояснил: – Ну не все такие чокнут… в смысле бесстрашные, как ты, чтобы вместо побега от нежити начать ее приручать.

Последние слова брат произнес под смачный хруст – это песель начал глодать добытую кость.

Так что мы дружно решили уйти с погоста поскорее, пока эти мохнатые еще кого на дерево не загнали. Правда, перед самым входом в портал я все же попыталась воззвать к голосу хомячьего разума, чтобы Мик все же оставил зверюгу здесь, но увы… Братец был непреклонен. Пришлось взять тварь с собой в академию. С учетом того, что совсем недавно я пронесла в нее братца, на нежить смотрела уже философски. Лишь подумала: интересно, что я протащу сюда в следующий раз?

Попав в телепортационный зал, мы расстались: троица отправилась в платную столовую, потому как времени до занятий оставалось ровно столько, чтобы позавтракать, братец ускакал пристраивать на постой вулвера, а я хотела было пойти за дармовой кашей, но Хард, задумчиво глядевший на собакена с хомячелло, вдруг спросил:

– Интересный все же у тебя напарник. Как так получилось, что он говорящий? – И вроде бы логичный вопрос, и заданный как бы случайно, но я печенкой почувствовала: заготовил его страж давно и лишь выжидал удобного случая, чтобы задать.

– Это долгая история… – начала было я, пытаясь уйти от ответа. Потому что одна маленькая правда потянет за собой другую, куда большую. О том, кто мы с Миком такие на самом деле.

А если отец велел нам скрываться, а не обращаться к стражам, значит, на то были причины. Либо папа им не доверял, либо сам был как-то замешан… Верить во второе не хотелось, но и исключать такой вариант было нельзя.

– Так и я не тороплюсь, – приподняв бровь, отозвался Хард.

– Ты, может, и не торопишься, а я – очень даже. В столовой бесплатная еда, знаешь ли, имеет свойство заканчиваться. Так что, если не поторопиться, можно остаться голодным.