Адептка, какого тлена?

– И вас не пугает то, что за подобное можно вылететь из академии, а то и вовсе получить клеймо опального мага?

– Да плевать! – вдруг запальчиво ответил рыжий и, сжав кулаки, подался вперед к рассветному. Ворин смотрел на стража с вызовом, словно Хард задел у медноголового что-то глубоко личное. И следующие слова лишь подтвердили мою догадку: – Какая разница, откуда геллары, если на них я смогу вылечить свою сестру!

Рассветный внимательно посмотрел на рыжика и четко произнес:

– Спасение близких – дело благородное. Но разреши дать совет: стоит соблюдать видимость закона, особенно если ты его нарушаешь.

И вот странность: вроде сказал Хард это рыжему, а показалось, что мне. Хотя… для рассветного из нас четверых именно я была преступницей. Почему-то отчаянно захотелось, чтобы он увидел меня настоящую, но… бывает, что правда губит. И сейчас был именно такой случай. Я не могла рисковать жизнями: родителей, брата и своей.

Рыжий задумался. А вот Форс в лучших традициях балагура, который берет от жизни все, но кое-что при этом возвращает, а от неприятностей и вовсе умудряется уворачиваться, поинтересовался:

– Предлагаешь спрятать артефакты под броню? Но тогда их эффективность будет на порядок ниже.

Этот вопрос прозвучал по-дурацки. Но я оценила дипломатический талант орканутого сглаживать острые углы. Даже если те не в разговоре, а в деталях. За обточку последних Форс и отвечал.

Рыжий же – за технические чертежи и сборку. А Альбир – за магическую часть. И с последней-то имелись проблемы.

Силовые контуры были мощными – тут магии красноглазый не пожалел, выложился по полной, напитывая матрицу. Вот только сама она была… далека от изящества.

Глядя на течение потоков, я вздохнула: нужно было переделывать все. С нуля. О чем я и сообщила.

– Ты с ума сошла? – взбеленился Молочко. – Я столько всего в него вложил… – произнес красноглазый с интонацией «и тебе, рыжая, вложу по первое число, если будешь тут хорохориться».

– Тогда делай сам. – Я пожала плечами. – Но если вы позвали меня, значит, своих знаний вам не хватает…

Меня смерили злым взглядом алых глаз, я ответила не менее пристальным, и… как недавно вулвер, альбинос признал мою победу.

Все же хорошо, что сначала я так удачно потренировалась на щенках! Второй раз вышло даже легче.

– Делай, что хочешь, – бросил Альбир и отошел, демонстративно скрестив руки. А потом и вовсе залез на крышку каменного саркофага, словно приготовившись увидеть представление.

Я же обошла голема, сначала еще раз внимательно посмотрев плетения внутренним зрением. А затем пришла к выводу: броню придется на время убрать. Чтобы наложить чары так, сквозь доспех, моих сил не хватит.

Помочь со съемом вызвались орканутый и Хард. Рыжий все еще был зол на стража и предпочел прогуляться, чтобы выпустить пар, Молочко демонстративно меня игнорировал.

Орканутый же, видя это, хмыкнул и тихо произнес:

– Не стоило так цеплять Ворина. У него сестра случайно поймала проклятие угасания. Лечение дорогое, но надежда есть. И Вор за нее цепляется изо всех сил.

– Бои големов – его идея? – поинтересовался Хард.

– Соображаешь, рассветный, – хмыкнул Форс.

– Ну, допустим, с рыжим все понятно. А ты-то почему здесь?

– Из-за того же, из-за чего и ты, – блеснув белозубой улыбкой и бросив на меня хитрый взгляд, отозвался орканутый. – Деньги. Не хочу, знаешь ли, быть бедным. Я до того, как попал в приют, жил на улице и нахлебался нищеты по горло.

– Неужели и Альбир здесь из-за презренных геллеров? – меня разобрало любопытство. Красноглазик принадлежал к высшему обществу, и у меня сложилось впечатление, что в чем в чем, а в деньгах у него недостатка нет.

– Скорее из-за амбиций, – понизив голос так, чтобы альбинос нас не услышал, отозвался орканутый. – Его отец считает, что Альбир не достоин стать главой рода, ибо сам не в состоянии заработать и ломаной медьки.

– А сын пытается доказать, что отец ошибается, – понимающе хмыкнул Хард.

– Я вас вообще-то слышу, – подал голос из могилы, точнее, с саркофага, на котором сидел, скрестив ноги, Альбир.

– А если бы не только слышал, но и помогал, цены бы тебе не было, – ничуть не смутился рассветный.

Молочко на это хмыкнул. Но все же соизволил подойти и подержать нагрудник. Видимо, решил и вправду стать бесценным. Правда, при этом красноглазый так торопился, что мог бы за то время, что добирался до нас, съесть пару булочек и выпить чашку чая. А то и две.