Адептка, какого тлена?

Я же разложила инструменты по местам, а неиспользованные заготовки – по стеллажам. И когда на столе остались лишь небольшой кусок тонкой жести и пара футов мягкой проволоки, я вспомнила о Мике. Точнее, о своем обещании братцу смастерить доспех. С учетом активной хомячьей жизни броня не была бы лишней. От одних подпольных боев, которые должны были состояться сегодня вечером, неизвестно чего ждать. Поэтому я, потратив немного времени и остатки резерва, все же задержалась в лаборатории и смастерила латы для брата. Пусть у меня будет не просто хомяк, а бронированный!

Засунув в торбу доспех и подхватив под мышку прототип зачета, я наконец-то отправилась в общежитие – готовиться к ночной вылазке. И едва добралась до комнаты, как с чувством полного удовлетворения… вырубилась. Причем даже не дойдя до кровати. Потому как очнулась я на полу, когда вокруг меня суетливо нарезал круги и взволнованно попискивал Мик, а Хард щедро делился силой!

– Ладно физическое, но тебе не объясняли, чем чревато магическое истощение? – это были первые слова, после того как я окончательно пришла в себя.

После чего рассветный отнял свое запястье от моего, разрывая энергетический контакт.

– И я рада тебя видеть, – хрипло отозвалась, садясь на полу. А затем совершила непростительную ошибку – посмотрела в глаза рассветному.

Наши взгляды встретились. Решительно. Открыто. Неизбежно. И уже не отпустили друг друга.

Я вдруг особенно остро ощутила весь мир вокруг. И жесткие половицы подо мной. И чуть затхлый запах в комнате. И прохладу, которой тянуло от окна, и горячее дыхание Харда, грудь которого ходила ходуном. В такт этим вдохам и выдохам рассветного билось мое сердце. Его удары отдавались в ушах, оглушая. Или это таким оглушительным было безмолвие, посреди которого мы с Хардом подались навстречу друг к другу?

Нежность и страсть, надежда и обреченность наших взглядов, которые прорастали в сердцах друг друга. Соединяясь, переплетаясь, становясь единым целым и… Тут этот крадущийся на цыпочках пульс звенящей тишины перебил возглас Мика:

– Эй, белобрысый, зенки прочь от Одри!

Мгновение лопнуло, будто мыльный пузырь, щелкнув по носу каплями брызг. А хомячелло удостоился такого взгляда от стража, что я испугалась, как бы на братце не задымилась шерсть.

– Что?! – ошарашенно выпалила я.

– Что слышала! Этот страж на тебя так пялился! – От возмущения Мик встал на задние лапы и обличающее ткнул коготком в сторону рассветного. – Да если бы я был на твоем месте, Од, у меня бы уже шерсть дымилась!

Хард ничего не сказал, но та-а-ак посмотрел на хомячелло, что я поняла: еще немного – и остаток жизни Мик проведет ярко и в тепле. От пульсара, которым мохнатого поборника нравственности и спалят. Чтобы он не палил других!

Наша с братцем перепалка подействовал на меня лучше, чем глоток бодрящего эликсира. Я как-то враз вспомнила, как очутилась лежащей на полу. Причем в гордом одиночестве.

Хотела было спросить, как Хард вообще здесь оказался, но братец, облегченно выдохнув, преувеличенно бодро произнес:

– И все же, несмотря ни на что, хорошо, что я сумел найти белобрысого! А то ты так бы и валялась тут в отключке! И вообще, какого тролля ты так поздно пришла? – закончил Мик тоном отца, встретившего на пороге отчего дома в лучах рассвета свою блудную дочь.

– Не тролля, а голема, – поправила я.

– Что – голема? – не понял хомячелло.

– Такого голема я забыла в лаборатории. – И указала на мой прототип зачета.

Тот стоял в углу, переминался с ноги на ногу, радуя глаз пышным зеленым слоевищем. Рассветный посмотрел в указанном мной направлении и вкрадчиво поинтересовался:

– Од, а откуда ты его взяла?

– Сама сделала, – гордо ответила стражу. – Его даже профессор оценил!

– А тебе не кажется, что твое творение слегка похоже на тех големов, которых мы ищем?

Я присмотрелась к своему зачету, не понимая, о чем говорит рассветный. Мой проект был милым, никого не атаковал, стены не выбивал и вообще, кажется, стеснялся… И тут до меня дошло! Он вел себя самостоятельно!

В отличие от того голема, которого я создала на полигоне и действиями которого полностью управляла, мой моховидный двигался пусть и неуклюже, но сам. Он не был марионеткой в чужих руках.

– Од, опиши подробно, что ты использовала при создании этого зеленого? – И Хард кивнул на угол, где топтался каменный прототип.

– Да ничего особенного, – выдохнула я, пытаясь найти отличия нынешнего голема от того, который катался по полигону, или того, что ремонтировала сегодня ночью.

– Может, дело в расположении энергетических потоков? – предположил рассветный. – Оно у тебя нетипичное. Ты сказала, что берешь за образец анатомию…

– Физиологию нежити, – машинально поправила я стража и добавила: – Нет. Это навряд ли. Голем парней, который сегодня участвует в боях… Я использовала для него тот же принцип, что и для моховидного прототипа, но боевой истукан никаких признаков жизни на погосте не проявлял. Обычная боевая махина. Пусть и с нетрадиционным магическим плетением внутри, – пожала плечами.