Адгезийская комедия

На следующее утро мы, как всегда, понеслись в бассейн, а когда вернулись, увидели машины полиции у лагеря. Оказывается, Надя с парнем до сих пор не вернулись. Телефоны были вне доступа. Вы не представляете, как я перепугалась, сейчас же все свалят на меня. Я знала, как это случается, обвинят во всём меня. Все люди гады − строят из себя, а как дойдёт до неприятной ситуации, все себя оправдывать начинают и другого обвинять, все люди в сложных ситуациях предатели и только о себе пекутся. Я подумала: может именно для этого я понадобилась Ксюше, получается она мной манипулировала, прикрылась. Скорее всего, так и есть. Она подставила меня. Я и сама дура, все мозги проплавала в дурном этом лагере. Почему я пошла вообще туда к ним, к отвратительным сухопутным? С такими болями в мышцах почапала?!

На завтрак я механически заглатывала пшёнку, я жевала хлеб и не чувствовала вкус масла. Я всегда кладу масло очень толстым слоем на четвертушку хлеба, жир – важен для пловца. Я просчитывала, выбирая варианты, что отвечать, если сейчас всё раскроется и на меня покажут, как на главного, кто разрешил Наде уйти. Но к моему счастью никто из девчонок не рассказал ничего, и Марина тоже. То есть, у всех спрашивали, но все сказали, что ничего не знаем, и Марина тоже. Она только просила не звонить родителям пока. Уговорила оттянуть на час звонок − как ей это удалось, я не знаю, тренер, то есть вожатый, если что, сразу же должен звонить начальству, а те родителям. Предположу, что Марина рассказала что-то такое… Понятно было после вчерашнего разговора, что с Надей случались такие вещи и раньше.

Надя с парнем «просто заблудились». (Лично я не верю, недаром Марина уговорила вожатых, что вообще-то нонсенс.) Сами позвонили, когда вышли на поле где-то далеко и там наконец-то словили сеть. Не знаю, как с полицией договаривался директор лагеря − полицейские и позавтракали, и пообедали в столовой, они смеялись, а один из них похвалил меня, когда я разбиралась на раздаче насчёт добавки нашим. Наверное, происшествие замяли. Но я чувствовала себя, будто на меня вылили ведро вонючей субстанции. Я везде за спиной чувствовала Маринин торжествующий взгляд: ну и кто из нас человек − я или ты? Я тряслась всю оставшуюся часть смены, чтобы никто не проговорился ни нашему тренеру, ни их вожатым о тусе в комнате. И когда оказалась после лагеря дома, то легче не стало. Если не Асколова, то Белокоптильская кому-нибудь да расскажут, просто от злости, от зависти – я-то в бассейне, а их погнали. Кстати, мази хватило ещё на три дня. А после я даже была рада, что мазь закончилась. Когда мышцы ноют и болят, не можешь думать, что ты вправляла мозги человеку, который в сто раз умнее тебя и в тысячу раз больше человек, чем ты.

На вторую смену я поехала в Анапу, и Сеня обратил внимание, что я стала какая-то странная после его рассказа о беркутах и о том, что птенцы беркута едят друг друга, пока не останется один – самый сильный. Но я не стала Сене ничего рассказывать. Что тут рассказывать?! Не сёстры что Надя, что Асколова, а птенцы беркута! Асколова вообще подставила меня знатно.

Асколову я встречала на утренних вплоть до карантина – она манерно раздевалась, зло пихая в шкафчик худи и скинни, она донашивала всё за сестрой. Она гордилась своим телом, грудью, бархатной кожей; в раздевалке по утрам много дряхлых пенсионерок, ну зачем старухам напоминать о том, что жизнь прошла, что они скоро умрут, но она прям красовалась перед ними, и кто-то из бабулек, кто ещё что-то мог увидеть-разглядеть − они ж все слепые − восхищённо говорили Ксюше, какая она «ладная». На меня Асколова вообще не обращала внимания, так: привет-привет, я ж не лайкала её фотки про глупый волейбол, и фигура у меня норм, не жиробасная, как у некоторых, просто я не разгуливаю раздетой по раздевалке, я ж не хайпожорка какая-нибудь. Отчисление из бассейна и появление в басике летом на птичьих правах её вообще не трогало, не било по самолюбию, там в семье именины-то сердца-то происходили ещё те. У неё оставался волейбол и армия мальчиков в придачу, она говорила, что все пацаны просто завёрнуты на женском волейболе, что за неё все болеют в школе, что у них игры каждую неделю. Это всё она втирала нашему тренеру. Тот даже сказал Ксюше: волейбол для зрителя как мимолетное видение, он же непредсказуем. Ну если даже наш тренер заценил волейбол, то я умолкаю.

Глава десятая. Кринжовое королевство

Солнце стреляло в веко. Когда солнце так светит, а ты лежишь с закрытыми глазами, всё вокруг кажется красным. Я заставила себя открыть глаза, я боялась оказаться снова где-нибудь. Но нет! Солнце − в окне. Совсем ненадолго. Я − в кровати без матраса. Но как же приятно лежать на жёстком пусть и с бортиками по периметру, после куцего диванчика…