Адгезийская комедия

Я инстинктивно повернулась и увернулась от хвоста, который был похож на щупальце-убийцу, он свернулся в петлю на конце и «выстрелил», но мимо – я увернулась. Хвост снова сложился улиткой… Я выпустила из рук ворот противника, отклонилась – петля-щупальце, проскользив по лицу вниз, впечаталось мне в колено. Запищал домофон. Внук Зины распахнул дверь. Убегая по дороге к бульвару, он, инстинктивно загораживая голову, сгорбившись и подняв плечи – как будто убегал от ливня, но я схватила бешеный хвост как змею и наступила ногой на его конец – хвост удлинялся, тянулся за хозяином по асфальту метров пятьдесят, после оторвался. Я стояла с хвостом, хорошо, что я была в резиновых перчатках с пупырышками, иначе он бы выскользнул из рук.

− Они теряют их как ящеры, – Смерч подковылял ко мне.

− Ящерицы ты хотел сказать?

– Мне тоже досталось, − жаловался Смерч, потирая красную отметину на щеке и шее, − но колени я защитил, хвосты − мастера дубасить по коленным чашечкам, жаль я тебя не предупредил. Говорят, хвосты легко могут чашечки раздробить…

− Но… почему утром?

− Тень. Рядом с нашими домами всегда тень.

− И смотри: только залили цементом пол у входа в подъезд, а здесь след. Хотела тебя спросить… – Я всё ещё стояла и смотрела на убегающего мужика в синем костюме, прикрывающего затравленно голову руками-лопастями…

− След? Это он оставил. – Смерч пыхтел и тёр гематому, щека начинала синеть по краю отметины

− Да кто?

− Он.

Я брезгливо отпустила хвост, он заспиралился, задрыгался, как в припадке – исчез, растворился, словно слайд в презентации на экране компьютера.

− Что со мной?

− Да не трясись ты, Мальва. Они в тени безынициативные

− Кто?

− Всегда побеждают девы, они как Жанна дэ Арк… − Смерч стал театрально декламировать.

− Смотри! Смерч! Что это? – я разжала ладонь, в руке у меня лежал прозрачный камень.

− Это слюда. Неужели не знаешь? – пыхтел Смерч и очень серьёзно продекламировал:

− Всегда побеждают девы,

Они как Жанна Дэ Арк,

Они не сидят без дела,

Они спускают собак.

Они не в любви-мельтешеньи,

Они открыты стране,

Где нет никому утешений,

Где ужин не завтрак извне.

Там ходят беззвучные тени

Страдают в тоннелях, увы,

Ждут все не преграду − ступени

В глубинах земной коры.

Ждут вечности иль оцинковки

Не спят − тут досада и стыд,

За всех там неловко, по бровке

Терпенье адгезий в кредит.

− Фу-у, − сказала я, рассматривая колено. – Лучше б в строчку рассказал, а не стих. Что девы хороши, Адгезия им помогает в бою, так что ли? Таков смысл?

− Мальва, Мальва! Сколько тебя ждёт открытий чудных, − улыбнулся Смерч и тут же схватился за шею, там где хвост врага оставил отметину.

− Не пугай, Слав. Ещё открытий я не вынесу.

− Они тебя стихи ещё не научили слагать?

− Кто? Адгезийцы? Да не дай бог!

− А меня научили. Это у них мастер-класс напоследок, никому ещё не удалось избежать пытки поэзией.

− Слава! Не надо! Надо мной всю ночь тряпки издевались, я больше не выдержу.

− Выдержишь, ещё как… Я пойду домой, Мальв. Мама кофе варит – нюхаешь?

По этажу и правда разливался кофейный аромат, запах дурманил.

− На мою пенсию по инвалидности можем себе позволить, − грустно ухмыльнулся Смерч.

− Ты, Слав, лёд приложи – а то кажется синеть начинает удар.

− Не волнуйся он пропадёт, этот удар. Я не первый раз огребаю от его хвоста.

Мы со Смерчем подошли к лифту, он принялся бродить по тамбурам первого этажа, повторяя свою речёвку про бровку, теней и кредит. Он так мог гулять целый день.

− Больничная привычка с детства, – пожал плечами Смерч. – Я ходячий стих, строфа и поэма. Иди Мальва. Не хочу, чтобы ты видела меня другим.

Я побежала вверх по лестнице. Колено болело сильно, но мне надо было понять, насколько сильно – поэтому я через боль бежала по ступеням. Да уж: если бы не адгезийцы, не быть мне живой, он явно для манёвра загораживался, отвлекая – что он не мог мне заехать? Мог! Он закрывался, а между тем метил хвостом в черепушку, он выцеливал, и попал бы − если бы не Смерч, и я бы сейчас как бабушка лежала в больнице. И нашёл бы меня кончено же внук Зины. Потом и маме бы позвонил. Зачем я вообще за ним побежала? Нет! Надо прекращать вестись на лошков. Когда я тянула на себя дверь, я вспомнила Горбушу, та тоже сильно сопротивлялась, когда я её топила… Впервые в жизни после драки я чувствовала себя хорошо морально, обычно-то осадок, тошно становилось от злости и своей же подлючести.

Я зашла в квартиру – остатка хвоста нигде не было, лишь в следе в прихожей появилась лужа. От соседей слышался детский плач. Наверное, я своим криком разбудила девочку. Дверь соседей открылась и хлопнула – девочку выгнали в тамбур. Она орала, как резаная, и топала ногами. Я тихо открыла дверь и посмотрела на ребёнка. Девочка цепко выстрелила на меня своими глазками и сказала шепеляво и тихо:

− Мама с папой камешки твои ищут. Они – гады, − и заверещала снова − так она отомстила родителям. Умная девочка оказалась.

Я зашла на кухню, встала, тупо пялясь в стену. Я забыла, что надо делать.

− Ловко ты! – раздалось из комнаты.