Адидас против Пумы. Как ссора двух братьев положила начало культовым брендам

Одине после некоторого колебания согласился занять пост в Ландерсайме. Он прошел шестимесячную стажировку в Херцогенаурахе и отправился в путь. Перед отъездом Альберт Хенкель дал ему еще несколько примечательных советов. «Не провалите дело, – напутствовал он. – Если вы совершите какую-то оплошность, вам конец». Бернар Одине скоро узнал, что это означало. Сотрудники в Ландерсайме, ожидавшие будущего шефа, убрали флаги, обычно развевавшиеся на ветру у подъезда к корпусам Adidas. «Мы не хотели, чтобы этот тип считал, что мы вывесили флаги в его честь», – говорил руководитель бюро. По мнению обитателей Ландерсайма, Бернара Одине, новичка и посланца из Херцогенаураха, следовало как можно скорее отправить домой.

«Прием был ледяным, – вспоминает Одине. – Они отказывались передавать мне документы, нужные для работы, и постоянно с недоверием наблюдали за мной». Противодействие принимало гротескные формы: когда Одине впервые участвовал с французскими менеджерами в отраслевой ярмарке, он тщательно изучал всю выставленную на стенде обувь. За его спиной сразу же зашептали, что он определенно шпионит для немцев.

Предполагаемый шпион вскоре переметнулся. Он стойко сносил оскорбления своих французских коллег и одновременно со все бо́льшим восхищением наблюдал за работой Хорста Дасслера. Он быстро пришел к выводу, что Кете Дасслер права и Adidas зря теряет драгоценное время: атакуемой американскими новичками фирме был нужен жесткий и энергичный начальник с непререкаемым авторитетом. И не было ни малейшего сомнения в том, что этим человеком был Хорст Дасслер. Многие менеджеры, даже в Херцогенаурахе, разделяли это нетерпение. С тех пор как Хорст хотя бы внешне помирился с матерью и сестрами, его влияние на головном предприятии росло, и многие сотрудники Adidas жаждали, чтобы Хорст освободил компанию от ее обывательски ограниченных и старомодных порядков.

Недовольство персонала достигло апогея, когда трое авторитетных немецких менеджеров предъявили ультиматум. Финансовый контролер Клаус-Вернер Беккер, Федор Радманн, руководитель отдела спортивной рекламы, и Ханс-Йорг Бауэр, управлявший текстильным подразделением, затребовали в письменном послании к Дасслерам, чтобы Хорст незамедлительно вернулся в Херцогенаурах. Им надоела нерешительность семейства. Ультиматум, однако, не привел к каким-либо изменениям. И года не прошло после вынужденного примирения с матерью и сестрами, но Хорсту этого было достаточно. Он сообщил Клаусу-Вернеру Беккеру, одному из авторов ультиматума, что ведет переговоры с несколькими инвестбанками. Он готовил предложение о выкупе долей сестер. Стоимость компании была оценена аж в два миллиарда долларов.

Тем временем Кете Дасслер все же пришла к решению не строить больше препятствий возвращению сына. После инсульта состояние ее здоровья стремительно ухудшалось, и ей было важно принять все меры, чтобы дети после ее смерти не воевали друг с другом.

Отношение Кете к сыну стало в последние годы ее жизни значительно теплее. Он платил ей терпением, сочувствием и пониманием, а также проявлял интерес к ее личной жизни. Вскоре после отказа, полученного в Бразилии, она вступила в отношения с одним австрийским обувным фабрикантом. Он много лет работал поставщиком Adidas и был сильно моложе вдовы. Роман вызвал замешательство у дочерей Кете, и многим немецким менеджерам, видевшим эту пару вместе, становилось неспокойно на душе, тем более что обувной фабрикант был шефом Adidas Austria. «Было очевидно, что мужчина воспользовался одиночеством фрау Дасслер», – высказался один из них.

В этот раз дочери Дасслер были едины во мнении: нужно было что-то делать, чтобы развести парочку. Они полагали, что фабрикант решил обогатиться и имел шансы убедить их мать заключить второй брак. Поэтому некоторые члены семьи обратились к Клаусу-Вернеру Беккеру с просьбой поговорить об этой ситуации с Кете. Она, однако, ничуть не была тронута искренней заботой и с негодованием запретила Беккеру появляться в ее доме. Хорст был так же возмущен отвратительным поведением австрийца. Но вместо того чтобы лезть к матери с непрошеной опекой, он откровенно поощрял ее наслаждаться отношениями. Эта тактичность, несомненно, воодушевила Кете ускорить проведение запланированных в Adidas реформ – и проигнорировать ожидаемые жалобы дочерей.