Адские врата

В лесу, конечно, он за хозяина, деревья разом с его пути отпрыгивали да проход расчищали, только и Степанида теперь для них не чужая стала. Они перед ней ещё и прогибаться начали, точно кланялись. Чего не сделаешь от страха, когда разъярённая баба с оружием несётся!

Перепрыгивал Леший через канавки малые да ямки неприметные, а сзади, казалось, этих мелочей и не замечали даже – земля выравнивалась, словно после трактора с бороной. Хорошо ещё, борозды неглубокие оставались.

Вот в этот момент и понял старик, что, как ни крути, годы своё берут. Одышка у него появилась. Пробежал-то всего ничего – пару сотен метров, а потом и спёкся, как марафонец перед финишем. Ноги заплетаться начали, перед глазами круги красные пошли – не иначе давление поднялось. Тут-то его и настигла Степанида.

Успела она раза четыре приложить скалкой и ни разу не промазала, потому что повалился Леший без сил и чуть сознание не потерял от пробежки. Не до того, чтобы отмахиваться или даже закрываться. А женщина повизгивает да поточнее в темечко целит со словами:

– Охмурил-таки, подлец! Воспользовался слабостью и податливостью! Насильничал, работать заставлял. Ноги как о подстилку вытирал! Радовался, что слова поперёк не слышит! Вот тебе! Вот тебе!

Рад был бы Леший оправдаться чем-нибудь, но, во-первых, рассказывать сейчас про чёртовы проделки бессмысленно: никто слушать не станет, а во-вторых, уже и говорить-то нечем – язык прикусил, неловко подставившись под четвёртый удар.

И тут словно глаза у Степаниды ещё раз открылись. Охнула она и выронила скалку, а сама стоит, ни жива, ни мертва. Глаза большие сделались, точно от ужаса. Но не себя смотрит, а на старика, по голове которого струйка кровяная стекает.

– Прости меня, дуру шатоломную! – вскричала в очередной раз за сегодня и кинулась обнимать Лешего. – Что с тобой сделала? Убила?

– Не совсем пока, – проскрипел тот. – Но ещё двадцать шагов – и точно дуба дал бы… Староват я становлюсь, Степанидушка! Не для меня забавы да беганье. – И ни одного слова в упрёк про вероломство с дубиной.

Она повисла на его шее, прижавшись всем телом, и не сказать, чтобы Лешему это не понравилось. Всё-таки замечательная она баба! И не только характером, но и остальными достоинствами, хорошо сейчас видимыми.

– Что же ты, хрыч старый, натворил? Признавайся, или подлечу сегодня, а завтра доконаю!

– Не хотел я, честное слово не хотел, чтобы так вышло. Чёрт лысый сподобил. Приходил недавно и бутылочку принёс с питьём волшебным. Память отбивает временно. Думал я тебя подольше задержать, хотя бы на пару недель. Надоело уже одному жить, хочется по-человечески… – Сказал так – и недавние свои мысли вспомнил, усмехнулся даже.

– Нашёл бы себе нормальную девку, да и жил бы, – сквозь слёзы проговорила Степанида Ивановна, положив голову старику на грудь. – Вот и была бы семья.

– Да как же я без тебя-то? – спросил он, охнув, потому что голова его качнулась, и отозвалось это движение болью во всем теле.

– Привык уже, дурачок?

– Привык.

– За это и прощаю тебя. Но в другой раз деньгами меня не приманивай, ни к чему мне твоё золото. Если нужно, сама спрошу. Понял? – Она подняла лицо и посмотрела в его глаза. А там – раскаяние искреннее.

– Понял. – Леший вздохнул. – Пойдём домой, что ли? Мне ведь тебе поведать многое нужно.

– Так ведь только из постели, блудник окаянный! – воскликнула она удивлённо. – Чего ты тут без меня наглотался, признавайся? Кореньев укрепляющих, что ли?

– Да нет, Степанида, не о том речь веду. – Они поднялись, и, обнявшись, двинулись потихоньку к берлоге. – Про Николу с Оксаной да внучат. Были у меня твой сын с Савелием на днях. Много чего в селе случилось. Касается это тебя напрямую.

Охнула женщина и вцепилась ему в руку:

– Говори, не тяни! Что там?

Когда рассказ его закончился, остановилась Степанида, задумалась. На лице её борьба отразилась, мысли противоречивые. Потом посмотрела на спутника и кивнула, зловеще сузив глаза:

– Так вот он какой, цветочек аленький! – Касалось это, понятно, чёрта. – То, что послал Николу к Кикиморе, правильно. Хоть и боюсь я старую каргу, а другого пути у сына не было. Бог даст, пронесёт лихо мимо него. Думаю, что и на твою бывшую управу найти можно. Говорили мы как-то с нею мимоходом. Злая, но деловая баба. Если найдёт Никола к ней подход, должна помочь ему. Впрочем, вчера это было, всё давно решилось.

– Могла она и загубить парня, – заметил Леший. – Не впервой ей это.

– Так ведь и ты всю жизнь на молодых заглядывался! – усмехнулась Степанида, и понял старик, что вернулась она в себя полностью, до последней капли. – А теперь вон привык, говоришь.

– Всё меняется, – согласился он. – Время нынче быстрее летит, что ли…

– Мы становимся старше да неповоротливее. Молодёжь соображает лучше нас. Верю я в Николу. А коли так, будем считать, что живой он и невредимый. И, чтобы вину твою передо мной загладить, сделай что-нибудь для него.

Удивился Леший, почесал затылок:

– Чего же ты хочешь?