Аэропорт. На грани катастрофы

Спенсер глубоко вдохнул и выпалил:

– А сейчас самое интересное. Я Джордж Спенсер, пассажир этого рейса. Поправка: был пассажиром, а теперь пилот. Для общего сведения: у меня стаж примерно тысяча часов на одномоторном истребителе, к тому же я почти тринадцать лет не садился за штурвал, поэтому прошу связать меня по радио с кем-то, кто может давать указания по управлению этой машиной. Сейчас высота полета двадцать тысяч, курс двести девяносто компасный, скорость двести десять. Вот и вся история. Ждем ответа, Ванкувер. Прием.

– Ванкувер – семьсот четырнадцатому. Ждите.

Спенсер вытер пот со лба и улыбнулся Дженет.

– Спорим, что сейчас внизу, в благородном семействе, скандал?

Девушка покачала головой, вслушиваясь в звуки в наушниках. Через несколько секунд эфир снова ожил, раздался ровный и бесстрастный голос:

– Ванкувер – семьсот четырнадцатому. Просим врача проверить, есть ли возможность привести в сознание кого-то из пилотов. Это очень важно. Повторяю, очень важно. Попросите его сделать все возможное: нужен хотя бы один пилот, даже если придется оставить пострадавших пассажиров. Прием.

Спенсер переключился на передачу.

– Ванкувер, говорит семьсот четырнадцатый. Сообщение принято, однако боюсь, что ничего не получится. Врач твердо сказал, что ни один из пилотов не сможет посадить самолет: их состояние критическое, жизнь под угрозой, им срочно нужно в больницу. Прием.

Повисла недолгая пауза, затем в наушниках раздалось:

– Ванкувер – семьсот четырнадцатому. Сообщение принято. Ждите.

– Понятно, Ванкувер, – подтвердил Спенсер и, отключив передатчик, сказал Дженет: – Теперь остается только ждать их решения по поводу дальнейших действий.

А пока Ванкувер молчал, он нервно двигал руками по рулевой колонке в такт ее движениям, пытаясь определить степень отклика на свои действия, в то же время стараясь припомнить былые навыки полета, благодаря которым в свое время заработал хорошую репутацию в эскадрилье: Спенсер трижды возвращался из боя «на честном слове и одном крыле», как шутили летчики. Но в следующее мгновение, когда он беспомощно оглядел жуткое количество колебавшихся стрелок вкупе с рядами совершенно незнакомых рычажков и переключателей, Спенсеру стало не до шуток, его охватило леденящее душу отчаяние. В какое сравнение его прежний опыт шел со всем этим? Одно неверное или случайное движение могло в секунду заставить замолчать ровно гудевшие двигатели, и в этом случае никто бы не поручился, что он снова сможет выровнять машину и повести нужным курсом. Все говорило за то, что не сможет. И в этот раз рядом не будет обнадеживающего присутствия истребителей, которые довели бы его до аэродрома. Спенсер начал проклинать головной офис, который в последний момент сорвал его с места и бросил этаким «пожарным» из Виннипега в Ванкувер. Перспектива стать управляющим отделом продаж и мечта о переезде на Паркуэй-Хайтс теперь представлялись до абсурда суетными и ничтожными. До чего же отвратительно расстаться с жизнью вот так, не увидев Мэри и не сказав ей всего, что так и осталось невысказанным. Что же до Бобси и Кит, то его страховки после его внезапной смерти им надолго не хватит. Надо было сделать намного больше для самых лучших в мире детишек.

От этих мыслей Спенсера отвлекло движение справа. Это Дженет встала в кресле на колени и посмотрела туда, где неподвижно лежали укрытые пледами командир и второй пилот.

– Один из них – ваш кавалер? – поинтересовался Спенсер.

– Нет, – чуть помедлив, ответила девушка, – не то чтобы…

– Все понимаю. Простите, Дженет. – Он сунул в рот сигарету и захлопал по карманам в поисках спичек. – Не думаю, что такое дозволяется, но, может, компания сделает мне поблажку.

При свете зажженной спички девушка явственно разглядела, как глаза Спенсера подернулись жгучей болью.

Глава 6 03.00–03.25

Под нарастающий рев двигателей последний вылетавший в тут ночь на восток самолет разогнался по влажно блестевшей взлетной полосе и, набирая высоту, скрылся в темноте. Когда он делал обязательный круг над аэродромом, его бортовые огни тускло поблескивали в низком тумане. Другие самолеты, густо покрытые слоем росы, буксировали с места общей стоянки на узкие вытянутые площадки у терминалов. Ночь выдалась холодной. В ярком свете дуговых фонарей спешившие по своим делам техники то и дело похлопывали себя по плечам затянутыми в рукавицы руками, чтобы как-то согреться. Говорили мало, только по делу. Один из медленно буксируемых самолетов по взмаху посадочных жезлов техника остановился и выключил моторы. Во внезапно наступившей тишине шелест вращающихся лопастей показался неестественно резким и громким. Обычно оживленный аэропорт Ванкувера постепенно затихал, деловито готовясь к чрезвычайной ситуации.