Афанасий Фет

Имение, однако, находилось в запущенном состоянии: отсутствовали необходимые для хозяйства постройки, большой дом надо было перестраивать, отношения с крестьянами также не были урегулированы, парк и хозяйские земли плохо огорожены, из-за чего крестьянский скот постоянно наносил им ущерб. Необходимо было срочно браться за работу по обустройству дома и имения: оборудовать хозяйственные помещения и конюшню для лошадей, которых нужно было пригнать из Степановки; рыть колодец; очищать и огораживать парк (в этом большую помощь оказал брат Пётр, вернувшийся на время из своих путешествий и очень полюбивший «Воробьёвочку», в которой ему, конечно, тоже нашлось место); ремонтировать роскошную теплицу; в доме вставлять стёкла; бороться с пьяницей-печником, налаживавшим печи; практически заново класть паркет; перестраивать чердак, превращая его в полноценное жильё; поднимать потолки; перевозить мебель (ничего не хотелось бросать, и занимавшаяся этим вопросом Мария Петровна перевезла в новое жильё даже кактусы); везти из Москвы зеркала, замки и прочее. Ночевать во время ремонта приходилось в единственной комнате, пригодной для жилья.

За все эти хлопоты сам Фет и его супруга взялись с большой энергией — они однажды всё это уже проходили и, несмотря на разные недомогания (Фет страдал от геморроя, его продолжала мучить одышка, сильно ослабело зрение), повели дело быстро и целеустремлённо. Новый хозяин сам, охотно орудуя садовыми ножницами, подрезал в парке чрезмерно разросшиеся ветви. Уже весной 1878 года дом был вполне пригоден и для обитания хозяев, и для приёма гостей. Первыми были приглашены, конечно, Боткины — милый Дмитрий Петрович с семьёй. Последнее, что оставалось сделать, — сложить с себя все служебные полномочия в Орловской губернии. Фет не мог больше исполнять обязанности мирового судьи по Мценскому уезду. Сдавал дела он не без сожаления, но в его жизненные планы земская служба не входила.

Каковы были эти планы? Продажа Степановки и покупка существенно более дорогой Воробьёвки свидетельствовали об улучшении материального положения Фета. В это время он уже мог считаться человеком не просто состоятельным, но даже богатым — сказались и собственный упорный труд, и способность жить по средствам, накапливая, а не тратя капиталы, и удачные приобретения. (В дальнейшем его благосостояние будет только возрастать). Хотя Фет не собирался отказываться от личного контроля над хозяйством, остававшимся для него основным источником средств к существованию, и никогда не пересматривал своё убеждение, что только присутствие хозяина в имении может гарантировать его сносное функционирование, он всё же собирался уделять сельским делам меньше внимания, найдя ответственного управляющего. «Конечно, я не настолько богат, чтобы махнуть рукой на хозяйство, тем более что у меня, по воле Аллаха, теперь нет иного источника существования; но такое махание рукой моё конечное pium desiderium[36], и я постараюсь смотреть на эти дела сверху вниз, чтобы они не разбежались, как стадо без пастыря»^{518}, — писал он Н. Н. Страхову.

Покупка не просто большого имения, отличающегося от прежнего размерами, но имения с традиционными дворянскими чертами подходила к возвращённой фамилии намного лучше, чем степановская «ферма», подчёркивала дворянский характер вкусов новоявленного Шеншина. Новая жизнь, сохраняя такие черты, как хозяйственность, трудолюбие, должна была включать и элементы сибаритства и разумной изящной роскоши; её составной частью должны были стать не только тщательный надзор за хозяйством, но и прогулки по парку, отдых в доме и беседках.

Переселение в Воробьёвку оказалось своеобразным возвращением Фета в литературу, отчуждённым от которой он чувствовал себя в «фермерские» годы. Освобождаясь от груза хозяйства или, во всяком случае, облегчая его себе, Фет хотел дать полное выражение своим интеллектуальным способностям, своему лирическому таланту, превратившись в литератора, совершенно противоположного тому, каким он пытался стать во второй половине 1850-х годов; литератора, занимающегося творческой и интеллектуальной работой, которая не является «профессией»; литератора, высоко ценящего свой труд и потому по-прежнему не отдающего свои произведения бесплатно, но и не зависящего от гонораров. Этот тип литератора, для того времени уже архаический, соответствовал и творческой, и общественной позиции Фета. Следить за хозяйством, прогуливаться по парку, сочинять стихи, принимать гостей, давать приют родственникам, встречаться со старыми друзьями — такова была намеченная поэтом новая модель жизни, к воплощению которой он приступил немедленно после того, как приготовил для неё достойное место.

НОВЫЙ ДРУГ