Афганские сказки и легенды

Талиб, хватит, не плачь,
Ведь здесь нет никого,
Кто осушит твои слезы.

Услышал Талиб-джан эти слова, и письмо выпало у него из рук. Шаиста бросилась, схватила письмо и тут же отнесла его отцу. Мулла прочитал это письмо, понял, что Талиб влюблен и его возлюбленная в молитве попросила у бога, чтобы его учитель потерял дар речи. Тут же он пошел, отдал Талиб-джану его вещи:

– Иди скорей к своей возлюбленной. Ты уже получил достаточно знаний, больше тебе учиться нечему, некому здесь тебя учить.

Талиб-джан говорит:

– Подожди, учитель. Я уже почти закончил книгу, осталось всего несколько страниц. Объясни мне ее напоследок, тогда я послезавтра уеду обратно.

Мулла согласился. Прошел день, Талиб смотрит книгу, а у самого на сердце любовь. И он запел:

Книга скорей, скорей кончайся!
На родине я оставил страждущих.

Короче говоря, спустя несколько дней он закончил эту книгу, собрал вещи и отправился в путь, домой. Он идет по дороге к дому, а возлюбленная вспоминает его:

Откуда ты дуешь сегодня, ветер,- с гор или низины?
Сегодня ты несешь мне аромат любимого.

Ну, что долго рассказывать? Талиб-джан идет по дорогам. Через несколько дней пришел в деревню недалеко от родного города, вечером зашел в мечеть и там его свалила с ног лихорадка. От долгого пути, усталости, лишений, голода и жажды заболел Талиб-джан. Лежит он в той мечети несколько дней. С каждым днем слабеет, болезнь его усиливается и вот уже последние минуты жизни пришли. Задыхается Талиб-джан, но поет:

Я пою нара на краю могилы,
Страдаю, что не насытился поцелуями прекрасных губ,
Я ухожу из этого мира с мечтой
Увидеться с любимой перед смертью.

Потом его глаза закатились и он испустил вопль.

Люди, не закрывайте его глаза!
Душа его еще не отлетела,
Он ждет свидания с подругой.

Наконец, Талиб умер, да простит его бог! Узнала об этом Гульбашра и завопила, горестно запричитала:

Сгинь моя несчастная судьба,
Сотри с моего лба свои предначертания!
Цветы появляются из земли,
А мой любимый, что нежнее розы, ушел в землю.
Я хочу стоять и ждать его на Пуле-Сирате *.
Я заключу в объятия сердитого друга.
Говорила я, что умру от горя из-за тебя,
Но я тебя обманула, не умерла!
Принесите мне калам и чернильницу,
Я запишу кровью сердца день смерти друга.

Она побежала и увидела умершего Талиб-джана. Когда его закутывали в саван, его возлюбленная причитала:

Моего любимого одевают в белый саван,
А на меня сыплется град раскаленных углей.

Потом Талиб-джана положили на похоронные носилки и отнесли на кладбище. Идет за ним его возлюбленная, рыдает. Талиб-джана уж в могилу кладут, землей засыпают, а его любимая все причитает:

Могила – яма в сто гязов *.
Опускаются в нее молодые
Не по своей воле. Я клянусь черной земле,
Мой любимый – цветок, а цветок не уходит в землю.
Я кланяюсь кладбищу,
Чтобы не превратились в прах перламутровые зубы любимого.
Почему я не умираю вслед за ним?
Мой любимый – цветок, уходит в весеннюю землю.

Наконец, она пропела:

Люди! Не жалейте себя ради друга,
Видала я людей,
Которые ушли на тот свет.

И с этими словами она бросилась в могилу и умерла. Короче говоря, потом этих несчастных влюбленных похоронили там вместе.

Адам-хан и Дурханый

Хорошо ты говоришь! Складно!

Говорят, что во времена падишаха Акбара среди юсуфзаев * жили два хана. Одного звали Хасан-хан, он был из рода Мута-хейл, а другого – Тауз-хан. Оба они были люди знатные, но Тауз-хан был богаче Хасан-хана. Так уж видно богу было угодно, что ни у Хасан-хана, ни у Тауз-хана не было детей. Однажды Хасан-хан вышел на улицу и, когда он разговаривал с народом, к нему подошел факир * и сказал:

– Хан, подай милостыню!

– Я одинок,- отвечает хан,- нет у меня сына, которого я послал бы домой тебе за милостыней. А чужого посылать домой я не могу.