Афины. История великого города-государства

Весь день 25 июня шли трудные переговоры между министрами финансов стран еврозоны. Ципрас пришел к заключению, что обсуждения третьего пакета помощи не дают никаких результатов. Кредиторы требовали новых сокращений пенсий и повышения налогов в важных экономических сферах – например, с владельцев островных гостиниц: добиться одобрения таких мер греческим парламентом он не мог. Он объявил, что в воскресенье 5 июля в стране пройдет референдум. Уже через несколько дней стало казаться, что стране грозит финансовый крах: рынки почувствовали, что дни пребывания Греции в зоне евро могут быть сочтены, а европейские финансовые институты остановили экстренную кредитную помощь, направленную на покрытие дефицита ликвидности. Все греческие банки закрылись; был установлен лимит на получение наличных в банкоматах – не более 60 евро в сутки, – но многие банкоматы все равно оказались пустыми. В туристической отрасли раздавались громкие жалобы, что в наступившем хаосе страна потеряет целый сезон, хотя кредитные карты иностранцев продолжали работать не хуже, чем раньше. Руководство Греции не теряло самообладания. 3 июля Ципрас сказал собравшейся на площади Конституции толпе численностью порядка 250 000 человек, что ответ «нет» позволит стране остаться в еврозоне и сохранить достоинство. «Новая демократия» под руководством Самараса поддерживала проевропейский лагерь, в котором считали, что добиться и того и другого просто невозможно: «нет» означало бы изоляцию страны и наступление голода, гораздо более страшного, чем все уже ощущавшиеся невзгоды (в том числе и 25 %-я безработица).

В некоторых отношениях результаты референдума оказались совершенно не такими, как предполагал кто бы то ни было. Так, ответ «нет» победил с неожиданно большим преимуществом, и одним из сравнительно быстрых следствий этого стал уход Самараса с поста лидера «Новой демократии». Еще удивительнее было то, что всего через несколько часов после объявления результатов произошел раскол между Ципрасом и Варуфакисом. Варуфакис считал, что вместо бесконечных уступок требованиям кредиторов Греции следует подготовиться к существованию вне зоны евро. Он даже начал тайную подготовку к выпуску параллельной валюты. Ципрас же считал, что голосование уполномочило его продолжать переговоры более или менее так же, как раньше, – добиваясь тех или иных второстепенных послаблений, но соглашаясь с принципом предоставления кредитов на условиях жесткой экономии и реформ по либерализации экономики. Позволив таким образом электорату выпустить пар, он уже через несколько дней отправился в Брюссель и, после очередного переговорного марафона, по сути дела согласился на требования заимодавцев.

Варуфакис ушел с передовой линии политики, стал автором бестселлеров, разоблачающих произвол международных валютных систем и обличающих заправил европейского валютного устройства. Он основал межнациональную политическую партию DiEM25[212], цель которой – привлечь левых мыслителей разных демократий к совместной работе по переустройству Европы. Тем временем Ципрас обнаружил, что с чисто политической точки зрения риск, на который он пошел, оказался оправданным. Звучавший на площади лозунг «Теперь все будет по-другому» оказался безнадежно ошибочным, но на самом деле это, возможно, и не имело никакого значения. Испустив свой первобытный клич, избиратели смогли вернуться к тяжелой работе по удовлетворению кредиторов страны в обмен на очередную финансовую помощь. Через пару месяцев Ципрас согласовал третий пакет на 86 миллиардов евро (вдобавок к двум предыдущим, составившим в общей сложности 240 миллиардов), и стало ясно, что Греция еще на несколько лет останется под международной опекой. Нечто подобное случалось и раньше. В 1980-х гг. Андреас Папандреу устраивал шумные демонстрации, выражавшие (опасное в стратегической перспективе) стремление страны избавиться от американских военных баз, а после этого обеспечил этим же базам более надежный, чем когда-либо, юридический статус, причем уверял, что не отказывался от своей прежней позиции. Приблизительно то же с умопомрачительной смесью дерзости, софистики и политической расчетливости проделал и Ципрас, и его электорат каким-то образом простил его, потому что любил его и поверил в его заверения, что ему не оставалось никакого другого выбора.