Афонский период жизни архиепископа Василия (Кривошеина)

Дорогой брат! Вернувшись из первой половины моего отпуска (вторую половину возьму в сентябре), нашел твое письмо от 25 мая. Письма из Греции не вскрываются. У меня теперь месячный отпуск каждый год. Как жаль, что Греция далеко! Кстати, у меня (но не у Игоря) с марта месяца этого года французский (а не беженский апатридный) паспорт. Я стал франузом, и это естественное последствие участия во время войны в рядах французской армии и в антинацисткой «Резистанс», подпольной борьбе с фашистами. До войны такой паспорт дал бы мне возможность свободно передвигаться по всей Европе, а с дрянным (апа-тридным) нансеновским паспортом (1) всегда была масса проблем, а теперь я не проделал бы и двадцатой доли с ним (куча была бы проблем с визами). Часть моего отпуска я провел около Лилля и в Кале, у моих бывших однополчан, простых французов, среди, которых я нашел прекрасных друзей. Среди простого народа Франции можно встретить гораздо больше симпатичных людей, чем среди образованного класса - это мой опыт в немецком плену. Впрочем, тот же плен позволил мне сойтись с людьми из высокообразованного класса. Я им оказал в плену услуги, и удалось помочь облегчить их участь, к чести их, они этого не забыли. Но по-настоящему я подружился с простыми людьми. Другую часть отпуска я провел в Пуатье, у моего хорошего приятеля, занимающего довольно крупный пост во французской администрации. Здесь, в Пуатье, проживает еще и мой друг, университетский профессор (он тоже был в плену, и мы очень сдружились с ним). Как в давние времена, я объездил на автомобиле очень красивую область Пуату, с

746

Письма монаху Василию от К. А. Кривошеина

ее красивейшими романскими церквями. Но скажу тебе откровенно, что наслаждаться этой эстетической красотой как до войны - я не могу. Слишком крутая эпоха.

Сообщаю тебе, что о. Кассиан возвращается на лето на Афон. Должен предостеречь тебя: не доверяй всему тому, что он будет тебе рассказывать о Церкви. Он, наверняка, будет преувеличивать скрытую оппозицию зарубежной паствы против соединения или подчинения Моск. Патриархату, а также тенденциозно изображать положение Церкви в России. Вообще, все, что он говорит, крайне тенденциозно и злобно. В Париже он вращается в круге людей, близком к Англиканской Церкви, и, как ни прискорбно, но на него имеют влияние люди, которые распространяют непроверенные сведения о России и чуждые Русской Церкви. То, что происходит в головах этих профессоришек, показывает, насколько было вредно тесное общение с протестантами под флагом всяческих «ужасов и благ», которые они желают Церкви. Спешу, однако, объявить, что лично я к о. Кассиану отношусь очень хорошо, он славный человек и хорошо расположен к тебе, несмотря на различие взглядов. Но вообще здесь наблюдается большое качание умов.

В Западно-Европейской церковной жизни ничего нового. М. Анастасию до сих пор не удалось создать «соборного прихода» в самом Париже, как это пред-пологалось, видимо, на массовый успех рассчитывать ему не приходится. Темными пунктами церковной жизни являются: 1) Константинопольский Патриархат не хочет отказаться от своих прав на епархию митр. Евлогия. Дело в том, что по одной теории, на которую он опирается в силу сомнительно истолкованного 28-го канона Халкидонского Собора, все приходы, расположенные вне территории автокефальных Церквей, «де-юре» должны принадлежать Константинопольскому Патриарху. Митрополия м. Евлогия ему нужна для доказательства верности этого принципа. Впрочем, он разрешил м. Евлогию быть одновременно экзархом Московского Патриарха. 2) Пока жив м. Евлогий, это не имеет большого значения. К сожалению, его здоровье плохо, и заместителем его будет, вероятно, увы, м. Серафим (бывший Карловацкий в Париже). Он не пользуется популярностью, и если Константинополь выставит другую кандидатуру, то это может привести к большим осложнениям и затруднениям. То, что ты пишешь о Церкви в Югославии, интересно. Здесь многие получают письма из Белграда. В частности, монахиня Хоповского монастыря Граббе писала о том, что все русское духовенство живо. Монастырь сгорел во время военных действий, и монахини переселились в Белград. Вначале жили порознь, боясь преследований, а потом увидели, что все идет хорошо, восстановили свое общежитие в самом Белграде. Сербская

747

Переписка архиепископа Василия с родными

Церковь, единственная из балканских Церквей, заняла сравнительно оппозиционное положение по отношению к новому строю, в особенности ПатриархГаври-ил. После перехода Румынии из стана врагов (а они воевали на стороне Германии) на сторону нового режима Патр. Никодим занял определенно русофильскую позицию... Как известно, Сов. Россия в Румынии не поддерживает монархию (1) и стремится создать широкую национальную партию.