Африканская книга

Это — Намибия, в точности такая, как ее описывал Жузе Агуалуза в своем романе-травелоге «Жены моего отца». Читатель Агуалузы ожидает встретить в подобном трактире самых невероятных персонажей — экспатов-полукровок, людей со странной родословной и не менее странной жизненной траекторией, с профессиями, которых не существует, с бессвязными монологами, в которых обязательно рассыпана алмазная крошка откровений. Но увы, никаких героев Агуалузы тут нет, а есть только приземистая официантка, девушка из племени дамара. Протягивая тебе меню, она интересуется, откуда ты приехал, и, услышав ответ, без тени улыбки предлагает тебе увезти ее в Нью-Йорк. В меню, написанном от руки на ламинированном листе, всего два блюда: натертая специями говядина на гриле («капана») и вызоленная кукуруза в томатном соусе («стампмилис»). «Так как насчет Нью-Йорка, мистер? Ты должен взять меня с собой, а то иначе как я туда попаду? Я же там никого не знаю!» В этот момент тебе наконец приходит в голову, что герой Агуалузы — странный тип с запутанной биографией и бессвязным монологом — здесь все-таки есть: ты сам.

Городок-призрак на краю мироздания, какой-нибудь Витфлей или Гобабис. Клочковатая растительность Намибской пустыни с предзакатным кьяроскуро горных цепей на заднем плане. По части пейзажей Намибию не переплюнешь. Да и вообще, здесь тебе не Конго и не Мали: даже в самых захолустных населенных пунктах улицы асфальтированы, вместо хижин — одноэтажные коттеджи; вместо рынка, где торговцы сидят на земле, выложив перед собой неказистый товар, — вполне приличные супермаркеты. И — ни души. Что за страна такая? Страна как страна, только молодая, тридцати лет от роду. Отец-основатель Сэм Нуйома, чей памятник вознесся выше всех зданий в центре Виндхука, еще живет и здравствует. Некоторые из соседей до сих пор считают Намибию придатком Южной Африки, ставят под сомнение независимый статус, отказываются обменивать намибийскую валюту. В отличие от ботсванских пула или замбийских квача намибийские доллары не принимают нигде в мире, даже в Зимбабве, где с 2009 года вообще нет собственной валюты. Но, как нам с гордостью сообщают местные, Намибии от этого ни тепло, ни холодно.

Что до меня, все ровно наоборот: мне и тепло, и холодно. Зима в пустыне Намиб. По ночам — колотун, в середине дня — парилка. «Наша зима — это все четыре времени года сразу: утро — весна, день — лето, вечер — осень, а ночь…» А ночь — изощренная пытка для тех, кому выпало спать в палатке. Можешь натягивать теплое белье, заворачиваться в спальник, и все равно проснешься среди ночи оттого, что зуб на зуб не попадает. Потерпи, друг, впереди Виндхук, теплый гостиничный номер. Зеленый указатель нам поможет.

На подъезде к столице мелькают фермерские виллы с красными двускатными крышами. Дорога-серпантин напоминает о юге Испании или Португалии: то же ощущение уютного и живописного захолустья. Впрочем, португальцы основались не здесь, а в соседней Анголе; здесь — немцы. Мелькают немецкие названия улиц, германская архитектура во главе с лютеранской церковью, построенной в честь окончания войны между немцами, готтентотами, овамбо и гереро в конце XIX века. Увы, перемирие оказалось недолгим: всего через десять лет после освящения «Церкви мира» немецкие поселенцы истребили около половины готтентотского населения.

В наше время все, кроме немцев, мирно сосуществуют в районе Ванагеда, чье название расшифровывается как «овамбо, нама, гереро, дамара»: этнонимы четырех народностей, живущих здесь бок о бок. Нама — это готтентоты, они самые малочисленные. Представителей племени гереро, сородичей восточноафриканских масаи, в Ванагеда тоже немного: они предпочитают селиться в районе под названием Катутура. Дамара — народ, чье происхождение остается загадкой. Выглядят они как банту, но говорят на одном из готтентотских языков, а селятся, как правило, там же, где и гереро. Дамара тоже мало, как в Виндхуке, так и вообще на свете. Большинство местного населения составляют овамбо. Язык ошивамба используется в Намибии в качестве lingua franca. Есть еще химба — те самые жители долины Кунене, чьи фотографии всегда присутствуют на сайтах, посвященных Намибии, рядом с фотографиями красных дюн Соссусфлея. Чтобы защитить кожу от солнца, химба покрывают тело смесью из охры, жира, пепла и смолы кустарника омузумба, из‐за чего их кожа приобретает красный оттенок; той же смесью напомажены и волосы, которые женщины химба заплетают в толстые косы. Непременный образ химба из National Geographic: краснокожая африканка с обнаженной грудью, в юбке из козлиной кожи, украшенной ракушками и медными побрякушками. Так они и выглядят, женщины химба, сидящие на земле перед гостиницей «Хилтон» в центре Виндхука. Их основное занятие — фотографироваться с туристами. Кроме того, они продают поделки: медные браслеты, бусы из ракушек. «Если купишь браслет, фото можешь снимать бесплатно. Много, много фото!»