Агнесса

Слух зря не стоит напрягать.

Входят Лев Сапега, за ним следуют Альбрехт Станислав Радзивилл и Павел Стефан Сапега.

Лев Сапега

Княжна…

Агнесса

Ни слова! Не пытайтесь

Елеем горечь подсластить.

В тюрьме не место реверансам.

Ржа позолотой не покрыть.

Вам что-то нужно. Что – не знаю,

Но попытаюсь угадать:

Вы, верно, будущего тайну

Хотите от меня узнать?

Я угадала? Не молчите!

И глаз не надо отводить!

Раз совесть больше не учитель,

И не умеет говорить,

То я скажу вам всё, что знаю,

И ничего не утаю –

Я слову Господа внимаю

И с Ангелами говорю.

Так слушайте! Когда знаменье

Стрелою огненной сверкнёт:

На запад ляжет оперенье,

А наконечник – на восток,

В седое облако вонзится,

Произойдёт переворот,

И ось истории сместится,

А жернова замедлят ход,

Стирая судьбы миллионов

В кровавый костный порошок,

И мир на два индиктиона

Войны бушующий поток

Волной бурлящею накроет.

Познает Польша свой закат!

Прольётся много слёз и крови

За долгих тридцать лет подряд!

Альбрехт Станислав Радзивилл

В потоке слов полубессвязных

Что проку тайный смысл искать?

Патриарх Игнатий, Павел Стефан Сапега и Альбрехт Станислав Радзивилл выходят из темницы. Последним идёт Лев Сапега.

Агнесса

(вслед уходящим)

Вы мне не верите? Напрасно!

Я не успела вам сказать…

Лев Сапега у выхода останавливается, после чего поворачивается к Агнессе.

Лев Сапега

(вполголоса)

У вас, быть может, есть желанья?

Я их исполнить буду рад.

Агнесса после небольшого размышнелия вынимает из рукава письмо и передаёт Льву Сапеге.

Агнесса

Прошу вас передать посланье,

Вы знаете, кто адресат.

Лев Сапега прячет бумагу и покидает темницу. За ним выходит отец Иоаким.

Отец Иоаким

(за дверью, задвигая засов и запирая замок)

Острожский дом почти что вымер –

Как будто рок завис над ним:

Вчера скончался Ян Владимир,

Сегодня – Адам Константин…

Кто завтра? Урожай богатый

Смерть собрала – и род угас –

Совсем, навеки, безвозвратно…

И недалек тот скорбный час,

Когда беспамятный потомок

С бельмом забвенья на глазах,

Как мусор, как ненужный прах,

На свалку выбросив обломки

Гранитных погребальных плит

И изваяний намогильных,

Ушедших память оскорбит

Высокомерным словом: «Были!».

Слышны удаляющиеся шаги.

Агнесса подходит к стене с граффити, касается её рукой, затем встаёт на колени перед крестом.

Агнесса

Всяк человек свой крест несёт –

Из золота, железа, меди –

Сквозь вёрсты и тысячелетья –

Туда, во тьму, за горизонт.

Мне лёг на плечи крест из камня –

Огромной глыбой ледяной,

Могильной мраморной плитой,

Печатью боли и страданья.

Моя судьба, мой рок, мой крест!

Ты для меня на этом свете

Мой подвиг и мой тяжкий грех,

Моё надгробье и бессмертье!

СЦЕНА XVIII.

ЛИТОВСКИЙ ЛАГЕРЬ В ТУШИНО. ПАЛАТКА ГЕТМАНА ХОДКЕВИЧА.

30 сентября 1618 года.

На столе лежит карта Москвы. Вокруг стола стоят королевич Владислав, Ян Кароль Ходкевич, Лев Сапега, Александр Гонсевский, Бартоломей Новодворский. Томаш Сапега.

Владислав

От неприступных стен Смоленска

До стен Московского кремля

Лежит дорога в неизвестность.

Леса, болота и поля –

Всё вызывает опасенье.

И я решил совет созвать.

Какое нам принять решенье:

Сидеть в осаде? Наступать?

Томаш Сапега

Бездумный штурм без подготовки

Нам принесёт разгром и смерть.

Бартоломей Новодворский

Мы оказались в мышеловке.

А ты советуешь сидеть

В осаде до морозов зимних,

И как в двенадцатом году,

Подставив спины московитам,

Бежать без памяти в Литву?

Королевич Владислав

Прошу внимания, панове!

Здесь штаб военный, а не сейм.

Великий гетман, ваше слово!

Ян Кароль Ходкевич

По диспозиции моей

Чтоб без потерь и промедленья

Могли мы овладеть Москвой,

По белгородским укрепленьям

Мы нанесем удар двойной:

Лисовчаки и Новодворский

Пойдут к Арбатским воротам,

Розен, Адеркас, Соколовский,

Клебек, Петёмкин, Апельман

Ворвутся в ворота Тверские.

Затем в бой вступят казаки,

Ударив в спину московитам.

Взяв неприятеля в тиски,

Мы не дадим на размышленья,

Ему и мига, ввергнем в страх,

И вступим в неприступный Кремль

На неприятельских плечах!

Александр Гонсевский

Тот побеждает, кто рискует!

И к середине октября

Венцом московским коронуем

Законного государя!

Бартоломей Новодворский