Аграрные реформы в довоенной Ичкерии

«Уже к трём часа утра к селу Кень-Юрт съезжается ополчение. Из 19 сел приехало по 150—200 человек. Лишь село Братское было представлено одним человеком. ‹…› Задача была чрезвычайно ответственная, а главное — судьбоносная. Меня смущали не её масштабы, а люди, пришедшие без оружия: с палками, лопатами и вилами, среди которых находились старики, женщины, дети…»[166].

Он также подтверждает, что появление вооружённых противников режима Дудаева на севере республики было воспринято с радушием[167]. Подробное рассмотрение противостояния между Дудаевым и оппозицией не входит в задачи данной работы, но стоит принять во внимание то озлобление, которое вызвал режим мятежного генерала на севере республики. Что любопытно, после окончания Первой чеченской войны правительство Масхадова, по-видимому, решило не перегибать палку и разрешило аренду земли, что привело к взрывному росту фермерских хозяйств, причём наибольшее их число было сконцентрировано именно на севере[168]. Своеобразное «замирение» севера и юга.

«Регулируемый» рынок и рыночная действительность

Напоследок хочется отметить следующую, довольно примечательную деталь. Говоря о долговой яме, в которой оказалось хозяйство республики в довоенные годы, Таймаз Абубакаров сетует, что в сельскохозяйственных предприятиях «производство сокращалось при одновременном росте затрат»[169].

Это замечание на самом деле куда ценнее, чем представляется изначально. Если мы подходим к делу с точки зрения трудовой теории стоимости, то такая ситуация возможна только в двух случаях: либо происходит регресс техники, то есть уменьшение доли постоянного капитала, либо сокращается норма прибавочной стоимости без возрастания величины переменного капитала (происходит уменьшение прибавочного рабочего времени без сокращений рабочих мест). Никаких данных о резком сокращении рабочего времени в Чечне у нас нет, но есть данные о резком сокращении механизации и деградации производительных сил республики в целом.

Ко всему уже сказанному в начале статьи прибавим следующее:

«По сравнению с 1991 годом машинный парк сократился вчетверо. Обеспеченность аграрного хозяйства тракторами сократилась в 3,3 раза, зерноуборочными комбайнами в 4 раза, грузовыми автомобилями в 4,2 раза. Аналогичное положение сложилось и с другой сельскохозяйственной техникой. К сожалению, не только количественно, но и качественно техническая оснащённость труда работников сельского хозяйства чрезвычайно низка, сельскохозяйственные работы ведутся с нарушением установленных сроков и низким качеством, что в свою очередь, естественно, приводит к значительным потерям во время уборки урожая»[170].

Для понимания масштабов можно привести следующие сведения из монографии Решиева:

«В 1990 году в распоряжении колхозов и совхозов находилось более 8 тысяч тракторов, 1,4 тысячи зерноуборочных и 205 кукурузоуборочных комбайнов, 4,2 тысячи грузовых автомашин и много другой сельскохозяйственной техники»[171].

Авторами отмечается, что применение удобрений за время независимости практически сведено на ноль, как и средств защиты растений от болезней[172], разрушены долгое время существовавшие годовые производственные циклы смены разносезонных пастбищ[173]. Это тоже является разновидностью деградации производительных сил.