Аграрные реформы в довоенной Ичкерии

«Закон „Об административной ответственности за некоторые виды правонарушений“ предполагает строгую кару за попытку незаконного вывоза из республики товаров народного потребления, продукции производственно-технического назначения, оборудования и механизмов. Запрещён также вывоз всех видов продовольствия. Многотысячный штраф, либо арест на один-три месяца грозит работникам торговли, попытавшимся скрыть товары и продукты или же реализовать их „левыми“ путями. Многим людям, видимо, эти меры придутся по душе, но изобилия на прилавках они вряд ли дадут. В госторговле сейчас в Грозном и сельских районах республики можно купить лишь хлеб и овощные консервы. А на рынках цены растут буквально по часам. Пачка советских сигарет стоит уже 20 рублей. Только по червонцу за килограмм можно купить картофель, морковь, капусту. Совет старейшин республики запретил повышать цену на мясо выше 25 рублей. Естественно, за такую цену никто его продавать не собирается, и мясо практически исчезло и с рынков. Очень дорого стоит битая птица, но она хоть есть»[149].

В декабре 1993 года правительство приняло весьма категоричный закон: запретить коммерческим структурам и частным лицам выпекать хлеб без государственной лицензии и запретить полностью торговлю хлебом предприятий системы Департамента хлебопродуктов всем коммерческим структурам и частным лицам[150]. Уже в январе 1994 года за нарушение данного закона в первый раз уличённые в преступлении лица привлекались к административной ответственности (в некоторых случаях с изъятием всего сырья и средств производства), в случае рецидива — виновному грозил уголовный срок до двух лет[151]. Эти указы явно свидетельствуют о том, что продовольственный кризис, несмотря на все усилия, не остался в 1992 году, а был постоянной угрозой для республики.

Также в течение неизвестного периода существовал закон, запрещающий предприятиям госторговли обслуживать лиц, не являющихся гражданами Чечни[152].

Что касается недовольства как рядовых сельских тружеников, так и директоров данных предприятий выстроенной системой, то объясняется оно несколькими моментами.

Во-первых, весьма скорый крах денежной развёрстки. Это создавало существенные затруднения как в функционировании всего АПК, так и, в частности, выплате зарплат. Причём, по-видимому, речь даже не всегда шла о деньгах. Для межвоенного периода есть следующее любопытное свидетельство:

«В некоторых сёлах, особенно равнинных (курсив мой — В. П.), выжить крестьянам помогают госхозы. Когда нет денег, их руководство выдаёт вместо зарплаты часть урожая»[153].

Фактически, это такой более либеральный вариант работы за трудодни, который был совсем не чужд и остальному российскому селу в те годы.

Во-вторых, в случае подобных регулярных невыплат сельскому жителю было просто некуда деться. Он всюду был окружён законами, запрещающими передел земли и фактически любое выделение из госхозов.

В-третьих, это выделение даже с учётом наличия вокруг массы свободной рабочей силы ему ничего бы не дало. Существование жёсткого регулирования цен, которые имели силу закона, делало бы его работу убыточной. Ведь даже госхозы не могли справляться с выставленными государством условиями.

Несмотря на падение всех административных барьеров советского времени, бежать из этой системы в город также было невозможно — для работы в промышленности и на транспорте требуется образование, к тому же промышленное производство само находится в глубокой стагнации. Из чеченского села тех лет для рядового сельского жителя вырисовывается только два реалистичных выхода — либо взяться за автомат и жить войной, либо уехать из республики вовсе.

В целом, вспоминая о той нагрузке, которую оказывали выстроенные производственные отношения на бюджет, Абубакаров говорил следующее: