АЯУАСКА, ВОЛШЕБНАЯ ЛИАНА ДЖУНГЛЕЙ : ДЖАТАКА О ЗОЛОТОМ КУВШИНЕ В РЕКЕ

надорванные по краям листья, твердые, компактные и еще зеленые

банановые гроздья.

По дороге выяснилось, что девушке было 22 года. И что оказалась она не

совсем девушкой. К 22 годам у нее был муж, а в придачу к мужу - пятеро их

совместных детей. Старшему сыну шел девятый год. Математика тут

нехитрая. От 22 отнимаем восемь, а потом еще один... ну надо же... и при

этом совершенно юное на вид создание... и уже с пятью детьми. Такие вот

обычаи в сельве у индейских племен и по сей день.

Минут через семь мы уже подошли к ее дому. Он, в отличие от богатого и

длинного дома свекрови, оказался миниатюрным и состоял всего из одной

комнаты. Хоть комната была всего одна, обитателей в ней было аж семеро —

и там все они и ели, и спали, и работали; родители занимались по ночам

любовью, а дети по вечерам готовили домашние задания и играли в свои

немудреные детские игры.

Комната была обустроена столом и несколькими матрасами, лежащими на

полу; около стола стоял одинокий стул. На столе лежали школьные тетради,

кучки бисера разных цветов, схемы узоров для браслетов и сами браслеты

на разных стадиях завершенности.

И бусы. Бусы носили явно выраженный экстремальный характер - и по

части зрительского внимания были просто вне конкуренции.

Выполнены они были из красно-черных семян – уайруро, так их здесь

называют и традиционно используют против сглаза и для привлечения

добрых сил. Но если бы бусы только этими семенами уайруро и

ограничивались. Нет. Очевидно, для усиления антисглазового эффекта

между семенами были вплетены маленькие выбеленные черепа пираний.

Девушка хотела мне непременно хоть что-нибудь да продать.

- Ну, вот например... бусы, – она бережно взяла в руки это экстремальное

колье и поднесла его поближе ко мне, дабы я могла оценить его скрытое

очарование в полной мере.

Что и говорить, впечатление оно производило сильное. Даже в состоянии

post mortem рты у пираний были так хищно разинуты, что, неровен час,

острые зубы так и вцепятся тебе в палец. На всякий случай я решила

держаться от этих бус подальше.

Девушку я вежливо поблагодарила, но от того, чтобы стать счастливым

обладателем семянно-пираньевого колье, на тот момент воздержалась.

Оторвавшись наконец от созерцания заворожившего меня колье, я снова

посмотрела на стол. Из других достойных внимания предметов там

находились черепа крошечных обезьянок – не зря лежат, видно, ждут своего

часа и тоже, наверное, пойдут кому-нибудь на следующее экзотическое

колье.

Ладно... нет, так нет... - было написано на ее лице, и она отложила бусы в

сторону и стала показывать широкие ручные браслеты с узором Шипибо,

которые плела из разноцветного бисера. Браслеты были действительно

красивые, но, как на мой взгляд, лучше всего они бы смотрелись в витрине

какого-нибудь этнографического музея, чем на мне как на ходячем экспонате

индейского народного творчества.

Следующим предметом купли-продажи явилась юбка. Юбка была сказочно

красивая. Каждый сантиметр ткани был вышит черным узором – ромбами,

квадратами, крестами. На манер азиатского саронга женщины Шипибо

оборачивают ее вокруг бедер. При виде этой юбки сердце мое дрогнуло, но

тоже устояло. В этот раз, надо сказать, очень даже напрасно.

Такими узорами женщины Шипибо вышивают свои юбки и мужские

туники, расписывают керамику и украшают снаружи дома. Они говорят, что

их узоры повторяют узоры, украшающие кожу змеи Анаконды. Круги могут

толковаться как изображение самой Анаконды, а точка внутри круга в этой

трактовке отмечает центр мироздания. Шипибо верят, что вышитые или

нарисованные узоры выходят далеко за пределы своей материальной

плоскости — так далеко, что на самом деле пронизывают весь мир.

11. Fllashback: ДАВНИЕ-ДАВНИЕ И НЕЗАПАМЯТНЫЕ ВРЕМЕНА

Позже мне рассказали легенду Шипибо о происхождении мира. Эта легенда

удивительным образом связывает воедино и узоры, которые я видела, и

песни икарос, которые я позже услышала во время церемонии.

Миф в кратком изложении и в моей трактовке звучит следующим образом.

Как и положено в случае мифического онтогенеза, вначале повсюду было

темно. Однако даже если и было темно, то это совершенно не означало, что

там было еще и пусто. В этой темноте на самом деле пребывала громадная

змея Анаконда - а кроме нее, там еще находилось дерево жизни – на нем она

и нашла свое пристанище. А потом то ли она научилась видеть в темноте, то

ли вдруг появился свет — в этом вопросе у меня пока нет ясности, но для

нашей истории это совершенно неважно - и когда это случилось, она

внимательнейшим образом осмотрела себя и собой залюбовалась, отметив,

какие красивые узоры украшает ее кожу. Они были так красивы, что дальше

молчать она не стала, а принялась петь – но не просто петь: ее пение было

совершенно особенного свойства. Как оказалось, своим пением она

переводила узор своей змеиной кожи в звуки. Потому что для Анаконды

водораздела между видимым и слышимым не существовало. И именно из ее

пения, из этих звуков появилось – или точнее будет сказать «проявилось»? -

все сущее.

Исходя из этого мифа, можно принять в качестве рабочей гипотезу, что узор