AION. Исследование феноменологии самости

276 Разрушен мостик между догмой и внутренним опытом индивида. В догму теперь просто "верят";[546] ее гипостазируют, наподобие того, как протестанты гипостазируют Библию и недопустимым образом делают из нее высший авторитет, невзирая на ее противоречия и возможности спорных интерпретаций. (Как известно, с помощью Библии можно подкрепить авторитетным высказыванием что угодно). Догма больше ничего не формулирует и ничего не выражает; она превратилась в доктрину, требующую признания сама по себе и ради нее самой, без опоры на какой-либо опыт, способный продемонстрировать ее истинность.[547] Сама вера фактически превратилась в такой опыт. Вера такого человека, как Павел, никогда не видевшего Господа нашего во плоти, все же могла апеллировать к захватывающему дух явлению по дороге в Дамаск и к Евангельскому откровению, случившемуся в своего рода экстатическом состоянии. Подобным же образом вера человека античности и средневекового христианина нимало не противоречила consensus omnium, а напротив, поддерживалась им. Все полностью изменилось за последние триста лет. Но предприняли ли теологические круги хоть что-нибудь, чтобы идти в ногу с этими переменами?

277 Ни в коем случае не следует пренебрегать существующей опасностью того, что новое вино прорвет старые мехи, и то, чего мы более не понимаем, будет отправлено в чулан, где хранится разное старье; однажды раньше, а именно в период Реформации, нечто подобное уже произошло. Тогда протестантизм отбросил (за исключением немногих блеклых остатков) ритуал, необходимый для всякой религии, и с тех пор опирается на sola fides (одну лишь веру). Содержание веры — "символ веры" — непрерывно подвергается эрозии. Что от него осталось? Личность Христа? Даже самый невежественный из мирян знает, что для биографа сведения о личности Иисуса — самое темное из всего, сообщаемого в Новом Завете, а с человеческой и психологической точек зрения его личные свойства должны будут остаться непостижимой загадкой. Один из католических авторов справедливо заметил, что в евангелиях изложена одновременно и история человека, и история бога. Остался ли один лишь Бог? В таком случае, что делать с его Воплощением, представляющим собой наиболее жизненную часть symbo-luml На мой взгляд, можно с полным правом применить к "символу веры" папское изречение: "Пусть будет как есть, или пусть не будет вообще"[548], — и на том расстаться с ним, поскольку никому на самом деле непонятно, о чем в нем идет речь. Как нам еще объяснить явный отход от догмы?

278 Читателю, возможно, покажется странным, что врач и психолог с такой настойчивостью рассуждает о догме. Однако я попросту обязан настаивать на ее значении — по тем же причинам, что и те, которые вынуждали алхимика приписывать особую важность своей theoria. Его доктрина была квинтэссенцией символизма бессознательных процессов, так же как догматы веры представляют собой конденсат, выжимку из "священной истории", или мифа о божественном существе и его деяниях. Если мы хотим понять, что именно означает алхимическое учение, нам следует сначала вернуться к исторической, а также к индивидуальной феноменологии символов; если же мы захотим приблизиться к пониманию догматики веры, нам придется вначале обратиться к мифам Ближнего и Среднего Востока, лежащим в основании христианства, а затем и к мифологии к целом, как выражению имеющей универсальное распространение предрасположенности человека. Предрасположенность такого рода я называю коллективным бессознательным; о его существовании можно заключать только на основании индивидуальной феноменологии. В обоих указанных случаях исследователь возвращается к изучению индивида, ибо то, чем он интересуется на всем протяжении исследования, представляет собой определенного рода сложные мыслительные формы, архетипы, по поводу которых следует предполагать, что они на бессознательном уровне организуют наши идеи. Движущую силу, порождающую такие конфигурации, невозможно отличить от выходящего за рамки сознания фактора, известного под названием инстинкта. Следовательно, совершенно неоправданно будет представлять себе архетип иначе, чем в качестве образа инстинкта в человеке.[549]