Айвазовский

Приведённое описание интересно само по себе, но также заслуживает внимания личность его автора. Юрий Андреевич Галабутский (1863—1928) — публицист, учитель и театральный деятель, работавший довольно долго в феодосийской гимназии, которой покровительствовал Иван Константинович. Одиннадцать лет Галабутский преподавал здесь русский язык и литературу, имел возможность общаться с выдающимся художником, а также был свидетелем его визитов в гимназию. О себе он пишет: «В 1886 году я был назначен преподавателем в Феодосийскую гимназию... С тех пор я наблюдал Айвазовского как попечителя гимназии и феодосийца в течение многих лет до своего выезда из Феодосии в 1897 году»[410].

Преподаватель словесности пишет о великодушии, энергии художника, о том весьма немалом влиянии, которое он сохранял в высших кругах Петербурга, о безграничном доверии к нему горожан. Это доверие Иван Константинович неоднократно оправдывал, действуя всегда во благо Феодосии и её жителей, решая самые разнообразные вопросы. В наши дни мемуары Юрия Галабутского, написанные в 1920-е годы, 17 листов пожелтевшей бумаги[411], не теряют значимости, поскольку представляют собой воспоминания современника прославленного художника, содержат его личное отношение к нему и в то же время отражают стремление дать ему объективную оценку. В мемуарах говорится и о изредка проявлявшейся вспыльчивости Ивана Айвазовского, человека эмоционального, как большинство художников, и о некоторой противоречивости его натуры, но главное, что звучит рефреном, — это безграничная преданность мариниста Отечеству, своему родному городу, его жителям, искусству.

Феодосийская мужская гимназия, находившаяся под пристальным вниманием своего попечителя И. К. Айвазовского, процветала в 1890-е годы. Пожилой художник посещал её нечасто, только по торжественным случаям, например 8 ноября 1894 года он выступал в гимназическом зале в день памяти И. А. Крылова, в связи с пятидесятилетней годовщиной со дня его ухода из жизни. Где бы ни появлялся знаменитый Феодосией, он сразу привлекал к себе всеобщее внимание. Его речь также не могла не запомниться присутствующим: «Я считаю своим долгом сказать здесь, что лично очень многим обязан знаменитому баснописцу. Была в моей жизни трудная минута. Я был оклеветан, и Государь Николай Павлович, который был очень милостив ко мне, вдруг стал на меня гневаться. Я узнал, что всё это произошло по наветам профессора-француза, невзлюбившего меня. Конечно, это меня глубоко опечалило: немилость Государя тяжёлым камнем лежала у меня на сердце. Однажды, на вечере у Олениных, ко мне подошёл И. А. Крылов. Он положил мне руку на плечо и сказал: “Что ты, Айвазовский, так печален? Я слышал, что тебя оклеветал француз. Ничего, не грусти и не бойся: мы тебя оправдаем!” И действительно, скоро Крылов, вместе с некоторыми другими лицами, ходатайствовал об мне перед Государем, несправедливость навета была доказана, и Государь снова стал милостив ко мне. Этого я не забыл и никогда не забуду. Я помню хорошо черты баснописца: его крупную фигуру... и львиную голову. Я напишу его портрет для гимназии»[412]. Присутствующим на церемонии, как и феодосийской интеллигенции, эти факты уже были известны из биографического очерка И. К. Айвазовского, опубликованного к его пятидесятилетнему юбилею. Но всё же эмоциональный рассказ, передача событий самим художником вызвали особый интерес собравшихся.

Маринист знал обо всех событиях гимназической жизни и её потребностях. В его лице гимназия имела очень влиятельного покровителя, поскольку, помимо всего прочего, он дружески общался с министром народного просвещения Деляновым. Ежегодно мужской гимназии её попечитель жертвовал определённую сумму, а также снабжал одеждой и учебными принадлежностями наиболее нуждающихся учеников.

В детстве пройдя через бедность и нужду, художник на всю жизнь сохранил отзывчивость к людям, стремление к бескорыстной помощи, в том числе он прекрасно понимал, насколько непросто приходилось многим гимназистам. Будучи уже всемирно известен, получив признание при царском дворе, Иван Константинович смог не заразиться ни снобизмом, ни высокомерием. Он по-прежнему умел уважать людей за их душевные качества и таланты, а не за положение на лестнице чинов. С благодарностью помнил о тех, кто помог ему сделать первые шаги в искусстве, кто поддерживал, а не предавал его, кто общался искренно, а не лицемерил, кто был рад его успехам, а не использовал юный талант в своих интересах. И потому в свою очередь он занимался благотворительной деятельностью, стремился помогать всем, кто этого заслуживал, в том числе и феодосийской гимназии.