Айзек и яйцо

«О чем я думаю? – Айзек моргает, глядя на терапевта. – Я думаю, что не стоило тащить с собой рюкзак. Я думаю, что яйцу пока рано знакомиться с большим миром. А еще я думаю, что из большого отделения торчит ворох маленьких желтых пальцев».

– Ни о чем таком, – ровным, монотонным голосом повторяет Айзек.

– Как вы поранились?

Доктор Аббасс указывает ручкой на его правое предплечье. Айзек опускает голову, вглядывается в него, пытаясь понять, о чем она говорит, моргает раз, другой – и сознание наконец решает почтить его своим присутствием. Он пытается согнуть свои разбитые, надежно заштукатуренные пальцы, но едва может ими пошевелить. Айзека удивляет не столько наличие гипса, сколько наличие руки. Да и тела. Мгновение назад он чувствовал себя обыкновенной парящей головой. Некоторое время он разглядывает свою сломанную руку, затем принимается изучать тело. На нем чистая футболка и свежевыстиранные спортивные штаны в пятнах красного вина, накрепко въевшихся в ткань тем бурным вечером, когда они громили кухню. Он переводит взгляд на лежащий у двери рюкзак – и снова на свою руку. Жаль, что они не упаковали его в гипс целиком. Как в панцирь. Как в кокон. Доктор Аббасс хмурится и начинает что-то строчить в своем блокноте. Неужели он сказал это вслух? Айзек завороженно следит за па, которые ее ручка выписывает на бумаге, и снова бросает быстрый взгляд на рюкзак. Приоткрытый. Обзаведшийся двумя внимательными черными глазами.

– Пробивал стену, – отвечает Айзек.

– В переносном смысле?

– Нет, – продолжает откровенничать Айзек. – В буквальном. Бил кулаком в стену.

– Зачем вы били кулаком в стену?

– У меня умерла жена.

Доктор Аббасс со вздохом откидывается на спинку стула и щелкает ручкой, убирая стержень. Неожиданно ее лицо озаряется улыбкой. Такой теплой, такой искренней. Такой обезоруживающей.

– Как думаете, вам нужна терапия? – спрашивает она.

Рюкзак раскачивается. Рюкзак валится набок. Желтые пальцы выползают наружу. Айзек елозит изломанными пальцами, трясет коленом, на котором лежит загипсованная рука, но старается не привлекать внимания к причине своего беспокойства. Краем глаза он видит, как из уже полностью открытого рюкзака вываливается одна из похожих на спагетти рук. За ней следует вторая. Они соскальзывают на пол и начинают разматываться. Наконец яйцо полностью выпутывается из рюкзака и спрыгивает со стула. В поилке за окном беснуются два голубя – то ли флиртуют, то ли готовятся к драке. Доктор Аббасс смотрит на Айзека в ожидании ответа. Айзек размышляет.

– Не думаю, что мне можно помочь.

– Это почему?

– Потому что…

– Потому что у вас умерла жена?

Айзек морщится.

– Я думаю, что смогу вам помочь, – продолжает доктор Аббасс, сцепляя руки в замок и опуская их на колени. – Но вы должны захотеть принять мою помощь.

Один из голубей улетел. Бросил второго. А яйцо… яйцо исчезло. Айзек чувствует, как в горло впиваются пальцы нарастающей паники. Он смотрит на пустой рюкзак. На приоткрытую дверь. Судорожно сглатывает. Качает головой.

– Придем к согласию, что согласия нам не достигнуть? – предлагает Айзек.

– Не хотите выходить из зоны комфорта?

– Да нет. – Айзек закрывает глаза. – Откуда у меня взяться зоне комфорта?

Доктору Аббасс это смешным не кажется.

– Часто так делаете? – интересуется она.

– Как делаю?

– Отшучиваетесь.

Айзек и правда всегда выстраивал первую линию обороны из шуток. Но теперь, когда его раскусили, он растерял все свои боеприпасы и не может подобрать подходящую для выстрела реплику. Его глаза все еще закрыты. Он сглатывает, подыскивая ответ. «Поведи себя как взрослый, – раздается в голове. – Хоть раз».

– Не люблю говорить на серьезные темы, – наконец признается Айзек. – Предпочитаю, чтобы все были счастливы.

– Только вот вы несчастны.

Айзек открывает глаза.

– Я… – протягивает он, но снова отвлекается.

Яйцо уже на улице. И как оно умудрилось так быстро выскочить? Глаза Айзека расширяются, когда он видит, как существо ковыляет в сад, раскачиваясь из стороны в сторону, точно буй в беспокойном море. Ленты рук волочатся за ним по траве. Ладошек Айзек не видит. Возможно, они все еще в здании.

– Я…

Яйцо замечает голубя. А голубь замечает яйцо. Яйцо останавливается и задирает мордочку, разглядывая птицу, сидящую на мшистом краю поилки. Голубь тоже не сводит крошечных черных бусинок глаз с яйца. Со своего места Айзек может лицезреть только пушистый белый овал – существо стоит к нему спиной, – но он прекрасно представляет себе любопытный взгляд его огромных черных глаз.

– Я…

За окном начинается потасовка. Голубь срывается с поилки, планирует на землю и принимается неистово размахивать крыльями в попытке отогнать яйцо. Существо не теряется и тоже начинает молотить воздух руками. Айзек наблюдает за этим представлением, нервно ковыряя край гипса здоровыми пальцами. Доктор Аббасс тем временем наблюдает за Айзеком. Она едва заметно передергивает плечами и, кажется, собирается повернуться к окну. Айзек покашливает – терапевт молча сверлит его хмурым взглядом.

– Зачем вы пришли, раз уверены, что вам не помочь?