Айзек и яйцо

Пока его жизнь не полетела с обрыва, как небезызвестный мультяшный койот[38], Айзек был иллюстратором. Нарисованные им роботы и инопланетяне пользовались большой популярностью среди детей младше двенадцати лет, он же, в свою очередь, снискал славу среди тех, кто готов был за эти картинки платить. Так в его жизни и появились гиббоны. Мэри часто говорила, что именно гиббоны свели их вместе.

– Главное, чтобы они нас в итоге не рассорили, – неизменно добавлял Айзек. Эту шутку он планировал повторять до гробовой доски, ведь, услышав ее в первый раз, Мэри аж прыснула со смеху.

Встречу с начинающей шотландской писательницей Айзеку назначил его агент – она как раз искала иллюстратора к будущей книге про каких-то там обезьян.

– Я не умею рисовать обезьян, – протестовал он, но агент все равно затолкал его в переговорную – и Айзек увидел ее. Мэри Морэй.

Каким был Айзек до встречи с Мэри? Он зарабатывал на жизнь иллюстрацией, старался всем и во всем угождать, вечно переживал, что пропустит что-нибудь грандиозное, не явившись будним вечером в паб, – и в результате вечно пропускал утренние встречи. Успехами на художественном поприще Айзек был обязан своему несгибаемому упорству – он просто не мог позволить себе ударить в грязь лицом. Особенно после разговора, который состоялся у него с родителями, когда он объявил о своих планах на жизнь.

– Я буду заниматься иллюстрацией.

– А деньги ты откуда планируешь брать?

– Ну, буду заниматься иллюстрацией.

– Слышал? Иллюстрацией он будет заниматься.

– Да, буду заниматься иллюстрацией.

– А откуда он деньги планирует брать?

По мнению его матери, на «что, если?» полагаются только дураки, а «что, если Айзек добьется чего-то, став иллюстратором?» было одним из самых смелых «что, если?» на ее веку. Тем не менее, получив диплом по изобразительному искусству, вдоволь наночевавшись у друзей и наконец подписав контракт с разглядевшим его потенциал издательством, Айзек кое-чего добился. К тому времени родители уже перестали третировать его по поводу выбранной профессии – Джой пошла в юриспруденцию, и они обрели в ней юриста, о котором всегда мечтали. Но Айзек не сдавал позиции. Он старался оправдать ожидания – большие и не очень. Старался обеспечить себя, занимаясь не самым прибыльным делом. Старался успевать выполнять работу в срок – и исправно усложнял эту задачу: в будние вечера он безостановочно бегал по свиданиям, а по пятницам и субботам заваливался в какой-нибудь пекхэмский[39] паб.

На первой встрече с Мэри Айзек держался так же, как и всегда в подобных ситуациях: компенсировал неуверенность в себе показной самоуверенностью. Позже Мэри заявила, что сразу разглядела его под маской неугомонного всезнайки. Айзек до сих пор помнит, как она украдкой посматривала на него, как громко – слишком громко для простой вежливости – смеялась над его шутками. Несмотря на то что читатели Мэри были на порядок юнее целевой аудитории Айзека, не прошло и пяти минут, как он согласился стать ее иллюстратором. Книга Мэри называлась «Это не собака» и повествовала о приключениях незадачливого отца, который все время притаскивал мечтающему о щенке сыну кого угодно – только не щенков. «Но это же не собака!» – заливался ребенок, в очередной раз получая квокку, ехидну или голого землекопа. Мэри хотела, чтобы, читая ее книгу, дети познакомились с доселе не известными им животными.

Гиббоны – аутсайдеры мира приматов, не думал об этом?

Какой была Мэри до встречи с Айзеком? Асоциальная, влюбленная в книги, она только начинала свой творческий путь. В город она перебралась совсем недавно. Смотрела по сторонам с широко раскрытыми глазами и яростно старалась преуспеть в глазах не одобряющих ее выбор родителей-фермеров. Мэри всегда знала, что хочет писать книги – детские книги. Все надутое, чопорное и серьезное ее не вдохновляло. «Высокий штиль» был для нее синонимом «отсутствия воображения». Ее детство прошло среди холмов, достаточно причудливых, чтобы послужить декорациями к чьей-нибудь сказке, но она понимала, что воплощать собственные идеи нужно в других местах.

– Я переезжаю в Лондон.

– И что же такого есть в Лондоне, чего нет у нас?

– Возможности. В Лондоне кипит жизнь.

– Слышал? Она переезжает в Лондон.

– Да, переезжаю в Лондон.

– Но что же такого есть в Лондоне, чего нет у нас?

Конечно, Мэри была их старшей дочерью, но все же ее родители не могли отрицать, что Деннис и Дункан, с этими их бычьими шеями и мощными, как стволы немолодых деревьев, руками, куда лучше подходили на роль будущих фермеров.

– Опять со своими феями, – ворчал отец Мэри всякий раз, когда заставал ее сидящей на мостке в дальнем конце фермы, где она любила строчить рассказы для своих пока не существующих читателей.