Айзек и яйцо

– Прибраться в кабинете Мэри, – вслух зачитывает Айзек следующий пункт. – Ну, бардак там, конечно, знатный. Стол завален тетрадями, по полу разбросаны книги. С недавних пор.

Эгг озорно хихикает.

– Да-да, твоих рук дело, – кивает Айзек. – Все равно вычеркивай. Пусть пока так все и остается – не страшно.

Эгг вычеркивает Прибраться в кабинете Мэри.

– Ну вот, – со вздохом удовлетворения подытоживает Айзек.

Эгг переживает за него. Эгг задается вопросом, что Айзек будет делать, когда останется один. Эгг знает, что Айзек считает себя плохим братом, ужасным сыном и совершенно отвратительным зятем. «Человек не может быть неудачником, если у него есть друзья». Айзек уверен, что таких неудачников, как он, свет еще не видывал. Эгг знает, что обещание Айзека Позвонить Эстер не будет исполнено, пока он не избавится от привычки спать в обнимку с жестяной коробкой из-под печенья. И что он не сможет Вернуться к рисованию, пока его рука дрожит из-за наложенных швов. В последние несколько недель он стал чаще ускользать из дома, счета по кредитным картам по-прежнему пытаются забаррикадировать входную дверь. Эгг знает, как далеко Айзеку до исцеления. И знает, как сильно Айзек хочет, чтобы Эгг остался с ним.

«Почему так скоро?» – спросил его Айзек.

Ответ крылся в разговоре Айзека с сестрой, который Эгг слышал, сидя в шкафу.

«Хватит притворяться, будто реального мира не существует, Айзек».

Эгг – из другого мира. Такие, как он, появляются и исчезают, когда им заблагорассудится. Но Эгг осознал кое-что важное: чтобы снова стать человеком, Айзеку нужны другие люди, он должен проводить время с ними, а не с Эггом. Оставшись, Эгг только навредит. Айзек любит цитату из «Этой замечательной жизни», а вот в памяти Эгга отпечаталась фраза из «Мэри Поппинс» – фильма, который он посмотрел в одну из первых недель пребывания на диване своего единственного земного друга. «Останусь, пока ветер не переменится». Эгг должен поступить так же. Но только после того, как исполнит задуманное.

– Ну, вот мы и разобрались со всеми делами, – удовлетворенно замечает Айзек.

– Д’оу, – решительно возражает Эгг, раздувая ноздри и постукивая пальцем по самой последней строчке – по делу, которое так и осталось невычеркнутым.

Разобрать верхний этаж

Эгг поднимает глаза на Айзека, который, едва скользнув взглядом по последнему пункту, теряет весь боевой настрой. Складывается ощущение, что прятавшая его истинное лицо жизнерадостная маска держалась на одном хлипком стежке – и он только что лопнул. Улыбка мгновенно соскальзывает с его губ. Он кажется осунувшимся и уставшим. Тревожные морщинки расползаются по лицу, точно трещинки по фарфору. Взгляд мутнеет. Но маска липнет обратно столь же быстро, сколь слетает. Черты его лица разглаживаются, словно кто-то подцепил их лебедкой. Снова безмятежный, Айзек вырывает список из рук Эгга.

– Мы разобрались со всеми делами! – пугающе радостно повторяет он.

Одной рукой он небрежно ставит Эгга на пол, другой сминает список и выбрасывает его в мусорку. Прежде чем Эгг успевает возразить, Айзек возвращается в гостиную, опускается на диван и включает следующий фильм. Досмотреть «Бойцовский клуб» совесть ему все же не позволяет. Он выключает фильм на середине и одаривает Эгга мрачным торжественным взглядом. Уж не собирается ли он наконец посвятить его в тайну своих периодических исчезновений и запертых дверей?

Еще чего, разбежался.

– Знаешь, который час?

Не знает. Он не говорил Айзеку, во сколько планирует выдвигаться. Выпятив нижнюю губу, Эгг мотает головой.

– Время последних тостов, – объявляет Айзек. – Прощальных.

Глаза Эгга загораются. Он распробовал пиво, которым Айзек угостил его вчера вечером, так что у него тут же начинают течь слюнки. Он с предвкушением причмокивает губами.

– Я имею в виду тосты с фасолью, – поясняет Айзек. – Наши традиционные.