Академия егерей

— Живой ковер бежит, визжит, прыгает! Маги, конечно, обступили со всех сторон — палят искрами. Твари бешеные, от гнезд запашина отвратная! И фроскуров, которые рядом с гнездом, с одного удара уже не убить. Шкура толстая, сами крупные… От-то была жуть! — хохотнул охотник. — Зато и оплата за них в два раза выше, чем обычную тушку принести.

Я ухмыльнулся и взобрался на очередной корень. И остановился. На меня, ощерившись, смотрела тварь.

— А какие они, ты сказал, те фроскуры-защитники гнезда? — медленно произнес я.

Охотник глянул мне через плечо и едва слышно выругался.

— Отходим, господин, медленно отходим, — срывающимся шепотом сказал он. — Как же так? Откуда здесь гнездо? Это ж академский лес, даже болото… Как же…

Я медленно ступил назад, хотел сделать это тихо, но лес как специально подсунул мне под ногу не гладкие листья, а хрупкую ветку.

Слева завизжала тварь, за ней подхватила визг еще одна. И мне показалось, что весь лес наполнился этим жутким леденящим кровь звуком.

43. Астер

Выводить на бумаге слова, когда на руках защитные перчатки, было не особо удобно. Но снимать их некогда, хотелось уже быстрее закончить эксперимент, залить фроскура изолирующей жидкостью и засунуть обратно в холодильный шкаф. То, что тварь морфировали, было понятно и без разрезов. Вот только дальнейшее исследование показало, что после первоначального вмешательства выросло не одно поколение тварей. И лежащая на лабораторном столе распятая тушка появилась на свет вполне естественным образом.

Я тщательно разложила внутренности фроскура в лотки и взяла образцы для исследования. Морфирование давно прижилось и даже обзавелось отрицательными компенсирующими механизмами. Получившийся в итоге через несколько поколений фроскур уже не боялся солнца и открытых пространств, что можно отнести к закрепленным положительным признакам, но на свету был практически слеп, поэтому тварь в поисках еды ориентировалась на нюх и шум.

Возможно, это была проба, возможно, неизвестный не собирался дальше наблюдать за экспериментом. В общем, кем бы он ни был — тот ученый — я считала его безответственным преступником. Морфирование животных без особого на то разрешения, так сказать, в домашних условиях, не запрещено, но требует четкого исполнения правил: самое главное из которых — экспериментальный объект должен быть стерильным. Получившийся образец нужно зарегистрировать в алхимическом совете. А тут нарушение всех правил.

Ужасная невнимательность! За такое лишают статуса и ссылают навечно мыть пробирки в школьных лабораториях.

Я обязана была сообщить о найденном эксперименте. Фроскуры размножались быстро, но срок жизни у них был недолгим, иначе вся округа уже была бы в фроскурах. Жаль только, никак нельзя определить, когда было проведено морфирование. Мирийке уже грозят неприятности, а потом и до Слойга докатится волна. Если только я не найду еще парочку экземпляров и уточню риски: возможную популяцию, давность морфирования и четкость наследования признаков. Тогда зашевелятся, пусть и нехотя, государственные структуры и сюда пригонят гвардейцев, охотников и магов, чтобы вычистить эту заразу. Может, действительно сбегать на болото и собрать себе новый материал для исследования?

Я покачала головой: это было несколько опасно, хотя и необходимо. Не столько для побочного исследования, но и для подготовки к будущим занятиям. Может, гран Дари даст мне парочку курсантов последнего года обучения в помощники? Тех, конечно, кто умнее, иначе я их сама прикопаю где-нибудь под деревом в болоте. Не стану дожидаться, пока идиотов сожрет на завтрак какая-нибудь магическая тварь.

А свободного времени на обустройство и подготовку становилось все меньше… Если бы не фроскур, то я бы не волновалась по поводу лекций. Но просто выбросить из головы все, что происходит вокруг, как советовал гран Дари, я не могла. Поэтому спешила сейчас.

Из-за спешки я оставила след на бумаге — три почти черные капли крови сорвались с перчатки. А мне показалось, что я вытерла их… Но вышло символично. Шел третий день, как я обустраивалась в Академии егерей. Третий день в это крыло бегали все здешние жители, чтобы посмотреть на новенького профессора. Не только посмотреть, а еще и потрогать. Впрочем, последнее я пресекала строго и сразу.

Делать мне больше нечего, на идиотские заигрывания отвечать.

Тушку фроскура я начала исследовать на следующее утро, как только мне ткнули пальцем в тот угол, где находилась алхимическая лаборатория. Это оказалось почти полуподвальное помещение, не особо большое, зато с приличным охладительным шкафом и внушительным складом для ингредиентов — пустым, естественно. Мелькнувший в углу голый роттский хвост окончательно смирил меня с тем, что легко в Академии не будет. И начать придется не с варки зелий, а с банальных строительных работ — например, замазать все дыры на складе и в самой лаборатории. Потому что кормить здешних грызунов я не нанималась.