Академия "кошмар" (СИ)

Чичи-жи подчинился, и черный увлек его за угол коридора.

— Чи, — молодой гэр сжал юношу в страстном объятии, сплетая с ним усики. — Ты в курсе, что в космосе есть свободные уки, за деньги вынашивающие другим, замужним, бесплодным укам кладки? Гей парам, как мы с тобой, тоже. Ведь ты же из-за личинок горюешь, да? Будут нам личинки, не скрипи. Выучимся — и организуем, оклады у галаврачей отличные…

Потрясенный Чичи-жи стрекотнул и неверяще задергался. О чем толкует Ку, Великая Праматерь? Нанять уку, как инкубатор для кладки?! Уму непостижимо, уки не торгуют кладками! По крайней мере, на Таратаке точно не торгуют. О проклятый, ненормальный, развращенный космос, тут все шиворот-навыворот…

— Ты шутишь… — юноша невольно зажмурился, холодея. — Как можно купить кладку?!

Куку-жа, насмешливо стрекоча, пощекотал ему поджавшееся брюхо:

— По двустороннему договору, бубошка, заверенному гала-нотарионом. Мы даем деньги, ука — яйца. Осеменение обычно искуственное. Клиника. Стерильность. Ты сдаешь семя, я сдаю семя, через три гала-месяца получаем зрелую кладку в люле*. Хочешь вместе со мной растить личинок? Я с тобой — да.

О яйцеклад Праматери, плодородный и щедрый…

— Мы только этой ночью переспали, и то — напившись до галлюцинаций… — почти утративший дар речи Чичи-жи разъехался ослабевшими лапами по полу. — Не рано для подобных планов? Кладки, личинки… Тебе сколько лет*, Ку?

— Двадцать шесть, — черный продолжал игриво щекотать ушу брюхо. — Мой отец женился в девятнадцать, в двадцать уже возил на спине четырех личинок. Не рано, самый возраст, чтобы думать о семье.

Чичи-жи растерянно подвигал жвалами и предпочел промолчать. Первый муж его достопочтимой, сторогой матушки завозил на спине личинок в восемнадцать.

Яйца, пять или шесть, минимум из трех вылупятся личинки, будущие молоденькие гэры и уки, черные копии Куку-жа. Мечта.

— Хочу. — Чичи-жи перестал пытаться грохнуться в обморок и ответно пощекотал Куку-жа брюхо, непрозрачно намекая: «Если не прекратишь меня возбуждать, до нашей комнаты через половину общежития придется переться с раскрытыми пюзжами и с членами наперевес, прикрыться нечем».

Внявший Куку-жа убрал лапы и весьма шустро отступил назад.

— Некоторые тортецы, в основном, аляфы, носят длинные фартуки, — сообщил красавец, невинно моргая. — Ты, наверно, уже заметил. Надо попозже у Лауды поклянчить.

Не возражающий против фартуков Чичи-жи согласно стрекотнул, и таратаки скрепили идею крепким руко…лапо…ладонепожатием.

— Твоя сестра и прочие, — напомнил Чичи-жи ушу. — Поимей совесть, мой опар, давай отведем их в деканат за и-фиками? Сами не найдут дороги, потеряются, заплутают…

Позабывший за разговором о кладках и личинках про Виви-а с сотоварищи Куку-жа вздрогнул и смутился.

— Я болван, атум! — вскрикнул он, судорожно распахивая крылья. — Сестренка! Конечно, отведем в деканат! А после, как устроится, сразу к нам, я… без фартука пока, надо бы скинуть напряжение… неудобно… Ты, главное, сейчас думай про что-нибудь страшное, поможет успокоиться. Я, чур, представляю стаю мух-жужищ, ты — червя-ужора.

Сказано — сделано. Сцепив пальцы передних верхних лап в замок, уши развернулись и пошли обратно к шлюзам, провожать Виви-а с компанией до деканата. Оба старательно представляли жужищ и ужоров, иначе — позор. Негоже по коридорам потенцией народы пугать.

Комментарий к Опар – крупное хищное насекомое планеты Таратак, напоминающее внешне богомола, но очень изящное, рыжее в черную пятнышку. Если сравнивать с терранскими животными, аналог леопарда или гепарда.

Оках – угольно-черный тараткаский тропический цветок, похожий на терранский тюльпан. Редкий, занесен на Таратаке в терранское подобие Красной Книги. Его запах неприятен терранцам, но очень приятен таратакам.

Люль – выстланная мягким таратакская корзинка для яиц с подогревом.

Таратакский год равен полутора галахическим и полутора же терранским. Космос живет по времени терран. А таратаки растут и взрослеют медленее терранцев.

====== Часть 7 ======

До комнаты Куку-жа и Чичи-жи не добрались — примерно на середине пути таратаков перехватила несущаяся куда-то большая, голов на тридцать, группа тортецов. Возглавлял паукообразных Лауда.

— Айда с нами мухомов бить! — рыжий воинственно потрясал крепко сжатыми кулачками. — Изгоним мерзких гомофобов с нашего яруса!

— Изгоним! — нестройным, громким хором поддержали остальные тортецы сорасника. — Безобразие! Столовая — территория мира!

Ничего не понявшие таратаки попятились под напором восьмилапых.

Первым опомнился Куку-жа. Схватив Лауду за запястье левой средней лапы, черный подтянул кипящего гневом омиха к себе и проскрипел тому в морду:

— Лау! Успокойся и объяснись нормально! Что случилось-то?

Лауда взъерошил мех.

— Эти мухомы, — рыжего трясло, — эти… исчадия космоса… Они напали на Алёха и Рууну! Прямо в столовой! У Рууны сотрясение мозга, Алёха покусали! Мы отомстим! — омих, шипя от ярости, попытался вырвать лапу из пальцев таратака.

Куку-жа приглушенно стрекотнул и присел на жуп, впрочем, не ослабляя хватки.