Академия "кошмар" (СИ)

— Договорились, мой благоуханный опук, — он ловко всунул Чичи-жи в рот целый вэшек. — Ты — хрупкий цветок, я — твой страстный опар. Как голова, легче?

Чичи-жи прислушался к своему телу, не обнаружил в нем особых признаков боли и благодарно свел глаза на стебельках. Куку-жа наклонился, и таратаки потерлись жвалами.

— Шиа-ши! — толчком спохватился Чичи-жи, подвигаясь в гнезде. — Давай ко мне, что ты карячишься?!

Куку-жа не замедлил воспользоваться приглашением, миг, и уши крепко обнялись, устраиваясь на лежанке поудобнее рядышком. Теперь и Чичи-жи мог кормить черного вкусными кусочками.

Завтрак таратаков прошел в обмене прикосновениями, полный чувственного стрекотания. Когда тарелочки опустели, Куку-жа поставил более не нужный поднос на пол, нырнул обратно в гнездо, и юноши сплели усики, лапы и дыхания, отдаваясь сытой уютной неге.

— Тебе со мной хорошо? — шепнул Куку-жа, укладывая голову на плечо Чичи-жи.

Задремывающий Чичи-жи счастливо стрекотнул «да, очень», и уши затихли, уплывая в сон.

Пожалуй, между ними проклюнулось нечто, хоть черный и не был укой…

Разбудила Чичи-жи потребность опорожнить переполненную клоаку. Пригревшемуся юноше ужасно не хотелось покидать мягкое гнездо, но с организмом не поспоришь. Стараясь двигаться осторожно и бесшумно, он выполз из кольца обнимающих лап Куку-жа, не потревожив ровно посапывающего уша, и на цыпочках прошел в отхожее место.

Облегчившись с шипением, — шиа-ши, весь низ брюха жгло огнем, изнутри тоже, — Чичи-жи тут же принял горячий душ, смыв с тела следы бурной ночи, вернулся в комнату и с жадностью, захлебываясь и проливая, напился воды из стоящей на столе пластиковой бутыли.

Мечтательно блуждающий взгляд таратака зацепился за оставленный вчера у двери неразобранный чемодан, и юноша оживился. Он понял, чего просит сердце.

Искомое находилось в чемодане на дне. Распотрошив вещи прямо на пол, Чичи-жи достал квадратный керамический контейнер с таратакской жирной землей, объемом примерно с два терранских простых стакана, и маленький полотняный мешочек. Развязав мешочек, он вытряхнул из него на ладонь два желтовато-белых округлых семечка размером с ноготь большого пальца тортанца.

— Одно из вас обязано прорасти, — прошелестел, распаковывая горшок, делая в земле ямку и роняя туда семечки.

Бережно сравняв поверхность земли ладошкой, Чичи-жи шепотом пробормотал короткую жаркую молитву Праматери, не скупясь, полил будущие растения недопитой водой и развздыхался. Всего восемь семян опука удалось привезти из дома, чудом протащив через таможню. По меркам планеты Таратак — мелочь, не стоящая внимания, здесь же, на спутнике в бескрайнем космосе — настоящее сокровище. Если получится задумка, первый распустившийся цветок получит пока незнакомая Чичи-жи Виви-а. Наверно, серенькая ука обрадуется такому воистину таратакскому подарку…

Виви-а прибыла в академию не одна, в компании двух мелкорослых, невыразительных коричневеньких ук-ровесниц и белоснежного крупного гэра чуть постарше. Встречающего Куку-жа девушка крепко обняла с радостным стрекотом, заробевшего, переминающегося за его спиной с лапы на лапу Чичи-жи удостоила внимательным, но равнодушным взглядом.

— Знакомься, братик, — предложила черному, по очереди тыча пальчиком в ук. — Сусу-у, Лоло-о, и, соответственно, — она откровенно прижалась боком к белому, — Зызы-жа. Они все — наши соседи, из Соляной Долины. Правда, Зызы-жа шикарен?

Куку-жа с видом знатока гэрских статей обозрел незнакомого гэра от кончиков непонимающе затрепетавших усиков до вздыбившихся щетинок задних лап, совершенно по-мурукски фыркнул и уверенно обнял ревниво заклацавшего жвалами Чичи-жи.

— Чистая правда, — он с достоинством выпятил хитиновую блестящую грудь. — Я рад за тебя, сестренка — настоящего красавца отхватила. Ты тоже знакомься,  — черный ободряюще погладил попытавшегося попятиться Чичи-жи по приоткрывшимся надкрыльям. — Чичи-жи, твой сокурсник. Мы делим гнездо. Прошу не обижать — покусаю.

Чичи-жи скрестил глазные стебельки и усики одновременно, приветствуя сорасников, нацелил было внимание на Лоло-ло, как на чуть-чуть более симпатичную, — та строила глазки Куку-жа, подлюка, игнорировала субтильного коричневого гэра, — вспомнил про гордость, передумал и прильнул к ушу в ответ, в душе очень расстроенный.

Матушка снесла яйцо, из которого позже вылупился личинкой юноша, не на помойке. Бегать за всякими высокомерно задирающими жвала страшненькими уками только потому, что те — уки? Он и Куку-жа отлично проводят время.

Гей так гей. Шиа-ши… До слез…

— А ну выпрямился, Чи! — шепот слегка наклонившего голову Куку-жа обжег слуховую щель. — Зачем тебе эти уродки, мой благоуханный опук, когда у тебя есть я? Я — лучше!

Зачем? Покорившийся судьбе Чичи-жи, ласкаясь, примирительно потерся жвалами о жвала черного и сдержал горестный вздох. Куку-жа лучше, безусловно, и красивей в сто крат, но он — гэр и не понесет в брюхе осемененную Чичи-жи яичную кладку… Не нянчить юноше собственных личиночек…

— Отойдем-ка, — Куку-жа подхватил впавшего в тоску уша под мышку и потянул прочь. — На пару слов.