Академия последних рубежей

У Имоджин вырвался смешок. Больше она не стала расспрашивать. Но сделала зарубку на память: начальник Корпуса всячески избегает ответов на вопросы о своем истинном отношении к инниари. Но при этом отдает должное их способностям и не скрывает свое происхождение. Хотя скрывать нечего, все и так знают. Странная картина.

На месте Канцлера Имоджин бы поостереглась назначать такого человека в Корпус по делам инниари. Но у Канцлера, очевидно, были свои причины.

Ну или не было, и Альграт водил его за нос, а сам служил Госпоже. Но в это все же не верилось.

Машина вынырнула из тени в центре города, свернула на улицу Дор, буквально сверкающую от множества ярко освещенных витрин, а затем ловко вписалась в тесный промежуток между двумя другими машинами на стоянке.

Стоянка принадлежала ресторану «Хайрен». Пляшущие буквы ярко горели на вывеске перед летней террасой, над которой на фоне ночной тьмы выделялся белоснежный навес. Имоджин никогда не слышала о таком ресторане. Но судя по летней террасе и многочисленным посетителям, это было демократичное место. Не те дорогущие рестораны, похожие на дворцы, где от роскоши ломило зубы и где дядя с тетей предпочитали отмечать семейные торжества. Если бы не нападение, они бы наверняка праздновали и поступление Эртена...

— Что, вы к такому не привыкли? — чуть сощурился Альграт, по-своему истолковав взгляд Имоджин. Ей показалось, что это подначка. Его взгляд словно говорил: «Ну что, девочка из хорошей семьи, нравится жизнь простых людей? Не хочешь вернуться к дядюшке? Правда, для этого придется кое-чем поступиться, зато не придется расставаться с привычной роскошью...»

— Нет уж, к дядюшке не вернусь, не надейтесь, — пробормотала она себе под нос. Но шум и гам, которые обрушились на нее, стоило выйти из машины, заглушили эти слова.

— Давайте останемся на террасе! — почти прокричала Имоджин.

Из-за одного из крайних столиков как раз вставала троица пожилых дам. Шустрый официант тут же очутился рядом, забирая грязную посуду. Имоджин шмыгнула за столик и оглянулась на Альграта.

Тот был занят странным делом. Он аккуратно отламывал веточку от одного из раскидистых цветущих кустов, которые росли в вазонах вдоль края террасы.

Другой официант развернул перед Имоджин листок меню, поставил вазочку с начищенными столовыми приборами. Альграт выудил из вазочки две блестящих вилки и зажал их в пальцах одной руки. Потом пристроил между вилками веточку, а свободной рукой с некоторым трудом вытащил из кармана коробку спичек и чиркнул спичкой о стол.

И тут же воцарилась тишина. Исчез гул голосов, смех и звон посуды, на миг Имоджин показалось, что ей заткнули уши. и лишь потом она различила звуки.

Они будто отодвинулись на несколько миль. Словно один отдельно взятый столик на людной террасе вдруг оказался в лесной чаще. И где-то на опушке еле слышно болтали люди, кто-то смеялся, а кому-то взбрела в голову фантазия перекусить.

Альграт вернул вилки в вазочку, а ветку бросил на край стола.

— Интуитивная магия — это вид искусства, — глядя на нее, заметила Имоджин. — Творчество. Почти стихи. За счет чего вы сделали иллюзию расстояния?

— Вообще-то я делал иллюзию шатра, чтобы все это, — Альграт чуть сконфуженным жестом обвел террасу, — не так шумело. Но чары включили в реакцию воздух. Наверное, потому, что я держал ветку на весу. Не такое уж совершенное искусство получилось.

Он весело хмыкнул и развернул меню, оставив Имоджин размышлять, во что могут вылиться какие-нибудь другие чары, не такие невинные, если чего-то не учесть. Может ли интуитивный маг случайно устроить катастрофу, если забудет о каком-то компоненте? Да наверняка может. Значит ли это, что ему место на факультете прикладной магии и лучше не пытаться творить самостоятельное колдовство? А что будет, если прикладной маг попытается творить самостоятельно? А если зельевар? Кто может им запретить? Или чары просто не сработают?

У стола снова возник официант. Он и глазом не моргнул, обнаружив завесу тишины. В Валлаполисе привыкли к магам.

После обеда в академии Имоджин не успела проголодаться, так что ограничилась чаем и тостами со сливочным сыром и малиной. А вот Альграт, похоже, решил ни в чем себе не отказывать. Когда официант ушел, записав заказ в блокнот, Альграт еще некоторое время смотрел ему вслед, и во взгляде угадывалась глубокая тоска по мясным отбивным и острому соусу.

— Да. Так вот, — наконец собеседник вспомнил об Имоджин. — Мы знали, что Часы инниари — часть вашего наследства, и присматривали за ними. Когда я возглавил Корпус, они уже хранились в банке. Канцлер прямо запрещал использовать их для укрепления печати, пока она не начала слабеть. Боялся, что инниари узнают о них... но они и так узнали. Когда Эрдалон сель Маре забрал их из хранилища, Корпусу доложили об этом.

— Хороший банк! — фыркнула Имоджин. — А когда я туда пришла, они доложили дядюшке. Это во всех банках докладывают о делах клиентов направо и налево или только в «Аурусе»?