Академия при царском дворе. Греческие ученые и иезуитское образование в России раннего Нового времени

Небольшое число имен в вышеуказанных группах учеников поначалу может привести к неверным выводам. Однако не следует забывать о том, что в дошедших до нас документах перечислены не все студенты, причем это касается и дворян. Например, в том документе, где речь идет о выступлениях на Пасху 1687 года, после упоминаний о наградах, полученных другими студентами из княжеских родов, следует: «да Тимофею Савелову с товарищи тринатцать человеком»710. Из этой формулировки ясно, что в документе перечислены не все имена студентов из незнатных дворян. Награды были ими получены за выступления 30 марта 1687 года711. В черновом документе из неизвестного приказа (скорее всего, Посольского) указывается число, но не имена учеников школы, посетивших царей 30 марта 1687 года, на Страстную неделю. Текст документа гласит: «два учители, два священника черные, один дьякон учительской, три человека стольников комнатных, тринатцать человек стольников и прочих царедворцев, семнатцать человек учеников школьных патриарших и иных». Таким образом, в документах упоминаются имена не всех стольников. Кроме того, в случае сообщений о выступлениях перед патриархом в документах обычно указывается лишь общее число учеников из младших (грамматических) классов и не приводятся их имена. Также следует подчеркнуть, что московская правящая элита представляла собой сплоченный и небольшой круг людей. И сам тот факт, что несколько членов этого круга училось у Лихудов, более важен, чем число таких учеников. У Иоанникия и Софрония учились отпрыски знати, служившие при дворах двух молодых царей, Ивана и Петра, и их жен, Прасковьи и Евдокии, а также сыновья дьяков и духовенства, стремившиеся к службе в царской и патриаршей администрации Московского государства. Сведения о происхождении и карьере некоторых студентов академии позволяют получить представление о том, какое значение имела учеба у Лихудов для политической и культурной элиты России современной им и будущей (Петровской) эпохи712.

Большинство выпускников академии, чьи биографии мы можем проследить, подвизались на светском поприще. Что касается учеников из рядов аристократии, Алексей Борисович Голицын (1674–1713) был комнатным стольником царя Петра I, а впоследствии стал полковником в армии. В 1697 году он сопровождал царя Петра с его Великим посольством в Европу, входя в число «волонтеров» (добровольцев), посланных обучаться навигации. Отец князя Алексея Борисовича, Борис Алексеевич Голицын (кузен Василия Васильевича Голицына), был одним из учителей царя Петра I, а с 1685 года возглавлял Приказ Казанского дворца (учреждение, отвечавшее за управление Нижним Поволжьем)713. Кроме того, в 1680‐е и 1690‐е годы он был членом нарышкинской фракции в дворцовой политике и в 1690 году получил чин боярина714. В Петровскую эпоху он сохранял влияние как глава Приказа Казанского дворца и член Совета пяти бояр, управлявшего страной вместо отсутствовавшего Петра. Дети боярина князя Юрия Михайловича Одоевского князья Михаил Юрьевич и Юрий Юрьевич Одоевские тоже были комнатными стольниками царя Петра и происходили из семейства, занимавшего важное место в политике XVII века. Старшие князья Одоевские и их дети играли ведущую роль на церемонии бракосочетания царя Алексея Михайловича с его новой женой Натальей Кирилловной Нарышкиной, матерью Петра I. Судя по всему, они и в дальнейшем не утратили связей с Нарышкиными, поскольку князь Юрий Юрьевич был одним из членов «Всепьянейшего собора» Петра I (группы собутыльников царя)715. Князь Александр Петрович Прозоровский был сыном князя Петра Семеновича Прозоровского «меньшого» и племянником князя Петра Ивановича Прозоровского, в 1697‐м тоже входившего в Совет пяти бояр. А. П. Прозоровский в 1692 году был комнатным стольником царя Ивана Алексеевича, входил в число стольников, посланных за границу – сначала в Англию и Голландию, – и в итоге в 1701 году оказался в составе русского посольства в Вене. Судя по всему, он занимался там тем, что учил французский, а также поддерживал контакты с князем Б. И. Куракиным. Он был обвинен в участии в заговоре царевича Алексея (предпринявшего неудачную попытку свержения своего отца царя Петра) в 1718 году, но так и не вернулся в Россию и, по-видимому, умер в Вене в 1720 году716.