Академик Императорской Академии Художеств Николай Васильевич Глоба и Строгановское училище

Еще в начале XX в. в Париже существовали русские академии, дававшие возможность русским «метекам» (выражение Маркаде) работать и существовать¹⁰. Одной из первых стала академия талантливой кубистки, ученицы Матисса Марии Васильевны Васильевой. Она открылась в 1901 г. в доме 21 по авеню Мэн. Спустя десять лет на той же улице в доме 54 возникла вторая, которая называлась Русская академия в Париже, существовавшая как учебно-просветительское учреждение с 1911 по 1914 г. и имевшая два отделения – живописное и графическое¹¹. Сначала ее старостой была Мария Васильева, но после конфликта, возникшего между ней и руководством, академия разделилась и стала выступать в двух ипостасях: как «Русская академия» (под руководством скульптора Сергея Булаковского, ставшего в советской России одним из ведущих советских скульпторов) и «Свободная академия Марии Васильевой» – существовавшая уже как личная мастерская художницы, на авеню Мэн 21. Известно, что в 1913–1914 гг. с лекциями в ней выступали Ф. Леже и А.В. Луначарский¹². Именно эту академию для дискуссий посещали Матисс, Брак, Пикассо, тот же Леже и Модильяни. В 1912 г. в Париже существовала собственная художественная школа скульптора-авангардиста А.И. Архипенко, [см. цв. ил.]

Ил. 7. Школа-мастерская А. Яковлева-В. Шухаева на ул. Кампань-Премьер. Париж.

В 1934 г. Мария Васильева возобновила учебные занятия в своей академии, которые были прерваны с началом 2-й мировой войны¹³.

Одним из первых профессиональных учебных заведений в Париже уже после 1917 г. стала Школа-мастерская для детей-сирот княгини Тенишевой, в которой начиная с 1918 г. ученики могли учиться шитью, вышивке, кружевоплетению, изучать технику эмали, копировать дореволюционные образцы, изготовлять недорогие поделки. (Пл. 6)

Школа находилась в предместье Парижа в Воскрессоне. В 1920-е гг. (до 1928 г.) эта двухэтажная вилла «Прис» «постепенно превратилась в «Малое Талашкино». Мария Клавдиевна снова берется за эмали. Сюда часто приезжают гости – Н.К. Рерих с семьей, П.Я. Билибин с женой – А.В. Щекотихиной-Потоцкой, Ф.А. Малявин, Рябушинские и многие другие»¹⁴. Увы, здание не сохранилось, а все оборудование школы после смерти Тенишевой переехало в Прагу, [см. цв. ил.]

Надо заметить, что организация художественного образования всегда было делом дорогим и затратным. Если при создании танцевальных школ особых материальных трудностей не возникало (только в Париже существовало их более шестидесяти), то при организации школ, особенно декоративно-прикладного профиля, возникали немалые специфические сложности – например, одного оборудования для эмальерной мастерской княгини Тенишевой (судя по описи) понадобилось несколько десятков ящиков и станков¹⁵.

Среди русских художественных школ 1920-30-х гг., существовавших в Париже, можно выделить школы трех направлений: академического (например, мастерская Яковлева и Шухаева); мирискуснического (студии Билибина и Добужинского) и школа декоративно-прикладного искусства (институт Н.В. Глобы). Ученики последнего изучали не только рисунок и живопись, но и декоративную стилизацию, орнамент, технологию, материаловедение, работали в мастерских. Все названные имена имели высокую репутацию и были художниками с большим педагогическим опытом, со своей системой, методикой, учениками.

Одной из самых престижных академических школ была мастерская лучших учеников Д. Кардовского – Александра Яковлева и Василия Шухаева. А. Яковлев открывает ее уже в декабре 1921 г. в доме 17 на рю Кампань Премьер и объявляет набор учеников. В 1922 г. к нему присоединяется прибывший по его вызову В. Шухаев вместе с женой Верой Федоровной Шухаевой. (Ил. 7)

В Париже «резиновые воины» Кардовского (выражение Б. Григорьева), подобрав знамя идеальной академии„указывали новый, диаметрально противоположный импрессионизму подход к трактовке натуры и требовали от учеников дисциплины и координации художественной воли, строгого реалистического подхода к натуре¹⁶.

Главное в этюдах и рисунках данной школы было «учить грамоте, мастерству – делать мастера, не художника». Этот методический подход сильно отличал школу Яковлева-Шухаева от свободной – т. е. «без руководителей и наставников» – академии Марии Васильевой и, в целом, от «эколь де пари».

«Яковлев процветает, – пишет в письме к сестре К. Сомов, – у него большое имя и, по-видимому, есть деньги и заказы, а Шухаев, говорят, прозябает и питается школой, которую открыл в районе Монпарнаса. Он и в Париже сумел… обрести талантливых учеников. Живут же оба в сердце Парижа, в центре ночных ресторанов и увеселений – на Монмартре. У обоих прелестные мастерские»¹⁷. Из писем Сомова видно, что преподавал, главным образом, Шухаев. А Яковлев, «по обычаю работавший как машина»: для кино, для театра, для фирмы Ситроен, для частных заказов – оформлял интерьеры и поражал иногда блестящим умением писать обнаженную натуру за 1,5 часа¹⁸.