Ахматова, то есть Россия

Николай Недоброво был адресатом многих стихов Ахматовой, нередко – первым их читателем и суровым критиком. Он умер в возрасте 37 лет на Кавказе, где в течение нескольких месяцев 1919 года находился вместе с женой, пытаясь излечить или, возможно, хотя бы немного смягчить проявления неизлечимого уже туберкулеза. Можно сказать, что, собственно, он ничего не успел, хотя современники считали его человеком весьма выдающимся, одаренным необычайным умом, личным обаянием и разнообразными талантами. Он не успел выпустить книгу своих стихов. Печатался лишь на страницах журнала «Русская мысль». Не успел закончить начатой и уже значительно продвинутой работы по ритмологии. Не успел стать тем, кем его считали друзья: выдающимся поэтом, теоретиком искусства, драматургом, переводчиком. Недоброво действовал по наитию, он прекрасно умел оценивать начинающих поэтов и писателей, предвидел также свою смерть. За несколько недель до кончины он рассказывал друзьям о посещающих его снах. Сны эти были на границе между поэзией и сказкой, страшные и прекрасные одновременно. Ему снились умершие, стоящие над его собственным открытым гробом и ищущие в нем его тело, и он сам, стоящий неподалеку, будто посторонний наблюдатель. При этом он говорил: «скоро меня уже найдут».

Он был другом многих поэтов, а для некоторых, например, Ахматовой, был попросту вдохновением. На его фотографии видно прекрасное задумчивое, деликатное лицо. Белый аккуратно застегнутый воротничок придает этому лицу вид воспитанного мальчика из хорошей семьи. До того, как начать свое странствие по различным санаториям в горах, он жил в Царском Селе и в Петербурге.

Многие стихи, собранные во втором томе Ахматовой «Четки», изданном в 1914 году, были написаны для него и по его поводу. Наверняка не по поводу Александра Блока, самого славного поэта тех времен, с именем которого связывали много любовных стихов Ахматовой. Она всю жизнь протестовала против легенды об ее романе с Блоком. Это были такие, по ее словам, «народные надежды». Говорила, что насколько любовные письма Блока часто бывали благородными, настолько большинство любовных его стихов поражает отсутствием любви. «Я чувствую искушение тебя обидеть», – писал Блок. «В этом искушении нет любви», – отвечала Ахматова. Среди многих стихотворений из «Четок» мое внимание с особой силой привлекло одно, в котором, помимо эмоции и нежности, было больше, чем в других, отчаянного отречения. Именно это стихотворение было написано в июле 1913 года в Тверской губернии, в Слепневе.

… В моем тверском уединенье
Я горько вспоминаю вас.

Прекрасных рук счастливый пленник,

На левом берегу Невы,
Мой знаменитый современник,
Случилось, как хотели вы…

(«Покорно мне воображенье…», 1913)

Это стихотворение, адресатом которого предполагался Александр Блок, в действительности было написано для Николая Недоброво. Слова «Мой знаменитый современник…» на сегодняшний взгляд, могли быть отнесены только к Блоку – знаменитому и признанному поэту. Но в те времена в кругах петербургской, как сегодня сказали бы, литературной молодежи Недоброво был восходящей звездой, человеком в самом деле необычайным. Он был гораздо ближе Ахматовой и в большей степени заслуживал звания «современника», чем Александр Блок. К тому же в стихотворение оказались вплетены «прекрасные руки», «счастливым пленником» которых оказался его герой. У Ахматовой были прекрасные маленькие руки, красота которых часто упоминалась в стихах и изображалась на портретах. Кто – то из ее знакомых сказал в абстрактном восторге, что такие руки могла бы иметь Анна Каренина. Но все восторгались также и прекрасными ручками жены Николая Недоброво, часто упоминаемыми как особенность ее красоты. Недоброво можно было бы назвать пленником этих прекрасных рук, его преданность и покорность по отношению к жене были хорошо известны. Поэтому в устах влюбленной поэтессы эти слова прозвучали как –то особенно печально и горько. Ведь «счастливый пленник» часто называл свою жену в полу – шутку императрицей, королевой. Поэтому встречи Ахматовой и Недоброво могли быть трудными для обоих. Но встречались они почти ежедневно: в Царском Селе, в Петербурге, в редакции «Аполлона», на прогулках в Павловске.